Ошибка Декарта (ЛП)

Он часто встречал её в потоке кадетов, покидающих здание ксенолингвистики. Это было чем-то вроде откровения для Спока – видеть Нийоту в месте, которое он считал её естественной средой обитания. Она почти никогда не покидала здание одна; едва ли не всегда общалась с кем-то. Это не было открытием.

Что действительно им было, так это то, как часто люди, с которыми она не говорила, обсуждали её.

Он слышал шепот, удивительно напоминавший его собственное время в качестве кадета.

«... даже не на третьем курсе... уже получила разрешение на публикацию в вулканском журнале».

«... уже говорит на ромуланском, клингонском...»

«... и она работает в лаборатории субкосмических сигналов... она делала презентацию для...»

Он понимал, что Ухура тоже знает об этих слухах. Однажды, в тот самый момент, когда она подходила к нему, он услышал: «Она его ассистент. Не тайна, как именно она практикует вулканский...»

Нийота выпрямилась и напряглась, прикусив нижнюю губу. Они посмотрели друг другу в глаза. Она пожала плечами. Он склонил голову. Оба одновременно развернулись и направились в лабораторию.

Так как Спок и Ухура в любом случае держали путь туда, единственным логичным решением было идти вместе, что и происходило в 90.5% случаев.

Они почти всегда тратили время такой прогулки на практику в триллонском языке. Их словарь был ограничен конспектами и материалами, предоставленными профессором Нийоты. Триллонцы были настолько новым видом, что об их языке действительно было известно мало, и лишь немногим больше об их культуре. Вот почему они даже не знали точных эквивалентов слов «кадет» и «лейтенант». Они могли использовать для этого общий язык, но почему-то никогда так не поступали.

Оба перешли на вечерние уроки, прежде чем начать онлайн программу; хотя память вулканца была идеальной, Ухуре всё ещё требовалась практика, даже после занятий. Она сказала ему, что нужно хотя бы восемь раз прочесть слово или сопряжение вслух, чтобы запомнить.

В виду того, что они были лишь на начальном этапе изучения лексики триллонского, эти разговоры были по природе своей механическими, и обычно Нийота очень быстро проговаривала ему последнее, что выучила на занятиях.

Спок получал большое удовольствие, поддразнивая её тем фактом, что он – её личная свалка для данных по триллонскому.

Выяснив это, она пыталась вынудить его запнуться в произношении. Он пробовал заставить её застрять в лексике. Это была самая приятная игра для Спока – большая часть наслаждения была вызвана тем, что выигрывал он не всегда.

Кроме того, их триллонские прогулки проходили и по пути на обед раз в неделю. Оправдания для таких приемов пищи разнились от: «Мы только что закончили симуляцию двойных звезд в их космическом максимуме, преодолевающих одновременно солнечные вспышки – возможно, нам следует это отпраздновать обычным способом»; до более светского: «Это необычно теплый день для данного сезона. Прогулка до Francescas была бы очень кстати».

Иногда, если у них не было времени на обед, они просто вместе брали чай или кофе в кафетерии.

После первоначальных протестов платил Спок, в большинстве случаев. Вулканец считал, что это было вполне логично; он был тем, у кого есть деньги.

Они обсуждали множество вещей в такие перерывы: события в Федерации, ксенолингвистику и морфологию, и эволюцию всех форм, представляющих для них обоих большой интерес. Он обращал больше внимания на биологические перспективы, она – культурные и лингвистические.

Они также начали говорить о более личных вещах. Спок знал о её семье – старший брат был своего рода ново-либеральным капиталистом, но Нийоту это не беспокоило.

Если бы он не был той самой дурной овцой в семье, моя мама была бы сильнее заинтересована в моём присоединении к дипломатическому корпусу. Она всё ещё надеется, что моя младшая сестра пойдет по этому пути... В любом случае, мой брат использует свои языковые навыки в коммерции, торгует и обогащается сам – или, как говорят мои родители, во зло, а не во благо. Это позволяет мне легко выглядеть лучше в сравнении.

Спок не любил говорить о семье или детстве, но он был поражен тем, как оживленно она говорила о своих.

Они также иногда посещали мероприятия и лекции, если оба имели к ним интерес.

Коротко говоря, двое проводили много времени вместе, в и вне лаборатории, и часто были в компании друг друга по дороге туда и обратно. Прогуливаться по коридорам его департамента с его кадетом было своего рода открытием для Спока. Казалось, что Нийота знала каждого – кадета, офицера, профессора, обслуживающий персонал, даже женщину, чья работа состояла в проверке правильной работы чистящих ботов.

Она никогда не забывала поприветствовать каждого. Даже если кадет и лейтенант были глубоко погружены в дискуссию о чём-то техническом, она хотя бы кивала в их сторону и улыбалась им. Обычно, конечно же, они кивали его кадету в ответ, а затем и Споку тоже. Он делал то же в ответ, потому что это вежливо. Однажды обнаружил, что её знакомые стали приветствовать его и в отсутствии Нийоты.