Ошибка Бога Времени

Когда они пили кофе, она вдруг спросила:

– Ты что, действительно запала на него? Может, и замуж пойдешь?

– Замуж? – изумилась Юлия. – Зачем?

Ирка, казалось, растерялась.

– Пусть знают, – сказала неуверенно. – Молодой муж – это как знак качества, поняла? Стимул держаться на плаву. Я бы ни минуты… честное слово! Даже шмотки… Есть шмотки, которым нужен мужик! И в театр или на концерт, даже там! Он сдает твою шубу в раздевалку, пропускает тебя вперед, держит за руку… все охреневают! Да и посмотреть есть на что, не то что… – она запнулась, – …твой вечный поклонник Лешка Добродеев, клоун престарелый! И в постели! – Она стукнула кулаком по столу – задребезжала чайная ложечка на блюдце. – Вообще, должна тебе заметить, что мужики стареют раньше, с тридцати поголовно все импо! Мы хоть намазаться можем, наш возраст не бросается в глаза… ну, если ты одета, то, се, шикарное белье! И молодой муж! Пусть удавятся! Я бы ни минуты! А давай за вас!

Она вскочила и помчалась, с развевающимися полами халата в гостиную. Вернулась с бутылкой коньяка и хрустальными бокалами, с силой поставила на стол, как припечатала. Разлила коньяк, схватила свой бокал. Юлия подняла свой и вскрикнула от неожиданности – бокал распался на две почти равные половины, и коньяк выплеснулся ей на колени.

– Черт! – заорала Ирка. – Да что за день такой! С утра невезуха! – она бросилась к Юлии с салфеткой. – И Марик как взбесился, устроил мне… обструкцию! Я тут жакет белый себе присмотрела, а он ни в какую! Ненавижу! Почему я тащу все одна? Почему все на мне? Почему… – Она вдруг запнулась и спросила хрипло, с ужасом глядя на окровавленную руку: – Господи… что это?

– Ты порезалась этим дурацким осколком! – воскликнула Юлия. – Это я виновата! – Она схватила салфетку, принялась промакивать кровь на Иркиной ладони. – Это просто царапина, подыми руку кверху, сейчас… сейчас! Пластырь есть?

Ирка остановившимся взглядом смотрела на красную струйку и вдруг зарыдала, вырвав руку, уронив голову на стол.

Озадаченная Юлия с жалостью смотрела на всхлипывающую Ирку, ей была непонятна ее вспышка. Потом сказала:

– Ирусь, пошли купим тебе этот жакет! Подарок от меня…

…Она отперла дверь, и Алекс обнял ее прямо в прихожей. Юлия чувствовала его нетерпение.

– Здесь можно? – шепнул он, и они расхохотались. Он подхватил ее на руки, пнул ногой дверь. Лапик прыгал рядом и заливался восторженным лаем.

Он нес ее в спальню, целуя и между поцелуями лихорадочно повторяя:

– Юлечка, Юлечка, я думал, подохну! Целый день… я чуть с ума не сошел! Что ты со мной делаешь! Ведьмочка ты моя ненаглядная!

Они поспешно раздевались. Лапика не впустили в спальню, и теперь он поскуливал под дверью. Их одежда полетела на пол, ее белый свитер и его серый. Юлия сдернула с постели тяжелое шелковое покрывало, оно скользнуло на пол, вздулось пузырем и медленно осело, выпуская воздух.

– Иди ко мне! – шептал Алекс, притискивая ее к себе, прижимаясь ртом к ее рту. – Я люблю тебя!

Дыхание их смешалось, сердца бились в одном ритме. Жадные, они спешили брать и все не могли оторваться друг от друга…

Глава 8 Ужин вдвоем

Так я и знал наперед,

Что они красивы, эти грибы,

Убивающие людей!

Исса (1768—1827)

– Ну что ж, бизнес, кажется, в порядке, – заметил Олег Монахов, оторвавшить от экрана компьютера. – Репутация, отзывы, планы на будущее. Связи с дальним зарубежьем, с Францией, Польшей, Англией, оборот приличный, если не врут. Знаешь, как-то не верится, что после смерти хозяина никто не пытался прибрать к рукам это хозяйство. Когда он умер?

– Евгений Антонович? Женя? Полтора года уже. В прошлом году, четырнадцатого марта, как сейчас помню некролог в «Курьере».

– Слушай, а с чего вдруг? Возраст не тот, чтобы помирать. Деньги, как я понимаю, были, лучшие препараты, знакомые врачи. Мог за границей лечиться… Что случилось?

– Да так как-то… неожиданно получилось. Достойнейший человек был, Евгений Антонович, царствие ему небесное. Умница, порядочный… Ты можешь представить себе хоть одного порядочного человека в наше гнусное время?

– Могу. Даже двух, в разумных пределах.

– Я не о присутствующих, – строго заметил Зажорик. – Работал как каторжный, днем и ночью, а сердчишко возьми да откажи. Да и давление, говорят. Говорят, он сумел позвонить дежурному – у них внизу сидит, – а тот уже вызвал «Скорую». Дело было около одиннадцати вечера. Они приехали через двадцать минут, он уже был без сознания. Говорят, не довезли. Вот так, нежданно-негаданно. Внезапная остановка сердца. И так едва билось, и давление еще, а в результате вдруг внезапная остановка. Мне рассказала их экономка, пересеклись как-то на улице. Я с ее сыном знаком.

– Едва билось… – проворчал Монах. – А диагноз?

– Так остановка сердца же! Перегрузки страшные, кризис, срыв поставок… каких-нибудь! Много ли человеку надо?

– Ты был на похоронах?