Ошибка биолога

— Надо ввезти чуму внутрь России, а потом и в европейские государства. Вы говорите, что европейцы почти не умирают. Это неправда. Не умирают богатые, чиновники, купцы. Когда у них дома бывают холера и другие губительные эпидемии, мрут сотнями бедняки, рабочие, крестьяне, а из богатых лишь немногие. Черная Смерть должна поселиться в их хижинах, фанзах, в ночлежных домах, вертепах, в домах, где селится бедность. Вы спросите, как ввезти чуму при охране границ? В этом поможет нам наука белых дьяволов, которой они меня обучили.

Их проклятая наука да послужит оружием против них!

— Что же надо сделать, брат, посвященный в тайны белых?

— Чумной яд можно сохранять в маленьких стеклянных трубочках, плотно заткнутых. Разве китаец не сумеет спрятать трубочку так, что ее не найдет белый досмотрщик? Там на месте яд нужно привить человеку. Пусть он ходит всюду! Ночует в ночлежных домах, целует женщин в домах наслаждения, обнимает пьяных, случайных товарищей бутылки! Пусть всюду тайно разносит страшный яд Черной Смерти! Когда она поразит белых дьяволов в самых недрах их государств, не пойдут иноземцы к нам, полные забот о собственном спасении. И мы, члены «Белой кувшинки», совершим все, что нужно, не боясь иностранного вмешательства. Звезда свободы засияет над Китаем, и он возгласит: «Вы хотели растерзать меня на части — теперь я восстаю на вас, и покорю вас, и сделаюсь владыкой всего мира, и Великий Дракон обовьет кольцами земной шар, и тысячи тысяч пастей его изрыгнут огонь на сопротивляющихся».

И возбужденное собрание воскликнуло в один голос:

— Да будет так!

Но, когда шум прекратился, председатель спросил:

— Где же найдешь ты, брат, человека, который согласился бы привить себе губительный яд и умереть злою смертью?

— Я найду таких людей среди манз. Я знаю, что обещать им за смерть.

И председатель сказал:

— Касса общества «Белой кувшинки» открыта для тебя. И отныне имя твое: «Брат Черной Смерти!»

III

Черная Смерть гналась за Сином по пятам.

В недалеком расстоянии от деревни упал один из товарищей, несший мешок с косами, отрезанными у чумных трупов. Волосы мертвых думал он продать за хорошую цену лысым китайцам, которые вынуждены носить подвязную косу, этот символ верности маньчжурской династии.

И, оставив корчиться в предсмертных муках товарища, двое бежали дальше.

На следующий день упал и другой, обремененный ношей награбленного добра. Он лежал навзничь, страшно сверкали белки выпученных глаз, грудь трепетала, как крылья раненой птицы, и широко раскрытый рот ловил морозный воздух. Но неугасим огонь Черной Смерти, пожирающий внутренности.

И Син, оставив умирающего товарища, бежал дальше один.

И казалось Сину, что темное облако, бегущее по небу и бросающее тень на землю, не облако, а сама Черная Смерть, догоняющая свою жертву.

И чувствовал Син, что теряет сознание. Огненные круги мелькали в его глазах и расплывались, вытягивались, словно вырастали у них хвосты, и в безумии ужаса Син кричал: «Дракон, Дракон!», и бежал дальше, пока не упал.

— Черная Смерть настигла меня, — сказал Син и от ужаса перешел сразу к тоскливому равнодушию.

Сознание заволакивало дымкой, огнем палило внутренности и снег не охлаждал жара…

— У него вовсе нет чумы. Просто усталость, продолжительное голодание.

— Странно! Манза, а похож на европейца. Если остричь ему косу…

— Тут нет ничего удивительного. В Маньчжурии всегда возможно смешение рас.

— Вполне подходящий для нас субъект. Только согласится ли?

— Должен согласиться!

Весь трепеща от восторга возвращающейся жизни, Син слышал эти речи над своею постелью, куда чья-то заботливая рука уложила его.

И говорили всегда двое: один в китайской одежде, другой в сюртуке, без косы. Но в обоих Син узнал соотечественников.

И, когда он выздоровел, ему сказали:

— Ты должен делать все, что тебе прикажут, и ты умрешь, но тело твое доставят на родину и похоронят, как мандарина.

И Син радостно согласился.

В первом классе сибирского экспресса, мчавшегося с Востока на Запад и уже перевалившего через Урал, ехал китаец, одетый по-европейски, и поражал всех остальных пассажиров изысканностью манер и знанием иностранных языков. С ним ехал слуга, без косы, напоминавший лицом полумонгольский тип сибирского казака.

Это были «Брат Черной Смерти» и преданный слуга его, Син.

Предки

Профессор Чижов только что захлороформировал крупную водяную лягушку и распял ее животом вверх на деревянной дощечке для вскрытия.

Лапки были приколоты большими булавками, белое брюшко поднималось и опускалось от дыхания, прекрасные огромные глаза смотрели печально, подернутые дымкой наркоза.

— А ведь она совсем похожа на человека, — с оттенком жалости сказал один из учеников-лаборантов.

Чижов расхохотался.

— В старину существовал какой-то чудак, уверявший, что в эпоху завров, птеродактилей и зубатых птиц люди плавали в воде в виде лягушек. Я сейчас вам покажу, насколько внутренние органы лягушки отличаются от человеческих.

Профессор взял скальпель и, попробовав его острие на ногте, готовился совершить кровавое дело — заживо вскрыть беспомощное животное.