Ошибка биолога

— Сила, здоровье, красота — одно и тоже. Нам нужны здоровые и красивые рекруты для осуществления мирового владычества Германии. Отцы и матери, следуйте советам профессора Цедербаума! Пусть дети ваши будут сильны и красивы! Мы завоюем с ними весь мир! На Восток, друзья, дружным натиском! Вперед, вперед! Слышите грохот выстрелов из двенадцатидюймовых пушек наших дредноутов? Слышите взрывы торпед, бросаемых цепеллинами на их крепость? Святой Михель огненным мечом осеняет Германию! Вперед, вперед! Да здравствует император! Да здравствуют наши сильные войска и флот! Да здравствует профессор Цедербаум!

Ученый стоял на балконе и из глаз его лились блаженные слезы.

Но всякое счастье так непрочно.

В научном журнале, стоявшем в оппозиции к академической науке и сеявшем всегда смуты и раздоры, появилась статья биолога Фукса, написанная в чрезвычайно резких выражениях:

«Цедербаум — типичный представитель научного шарлатанства. К вопросам физиологии и биологии он прилагает умозрительный метод или, попросту говоря, пишет под видом научного исследования всякий вздор, который ему взбредет в голову. Наука о развитии зародыша (эмбриология) не терпит беспочвенных фантазий, достоверны лишь наблюдения и опыт. Имел их г. Цедербаум? Нет. Благодарственные отзывы, которыми он наполнил XIV том своей шарлатанской макулатуры, никакого научного значения иметь не могут и, вернее всего, просто фальсифицированы самим г. Цедербаумом для саморекламы. Родители всегда считают своего ребенка, особенно первого, идеалом красоты и гением, хотя бы он был уродом и идиотом. Следовательно, наблюдений г. Цедербаум не имеет. Опытов также. Что же остается от всей его нелепой теории? Несмотря на все научное невежество, проявленное г. Цедербаумом, мы надеемся, что он знает термин: „показательный опыт“. Пусть покажет!»

Невозможно описать негодование Цедербаума. Но что он мог возражать этому проклятому Фуксу?

Единственным способом посрамить врагов было принятие вызова.

Цедербаум, доживший холостяком до 52 лет, женился с научной целью на двадцатилетней и непорочной девице Вильгельмине.

— Я им докажу! — шептал профессор, стоя рядом с юной, пышной невестой перед пастором, благословляющим счастливую чету.

«Показательный опыт» был обставлен по всем требованиям науки.

Правда, Вильгельмину никак нельзя было назвать дурнушкой и молодежь, особенно военная, не давала ей прохода на улице.

Но сам профессор оставлял желать многого в эстетическом отношении. Его подбородок походил на нос, а нос на подбородок. Выходило что-то вроде клещей и являлось большое сомнение о возможности поцелуя. Лицо, конечно, все бритое. Голова совершенно не нуждалась в парикмахере и представляла блестящий шар с седой бахромой, идущей от уха к уху через затылок.

«Опыт» начался с кареты.

— Милая, не смотри ни на что, даже на меня. Лучше всего закрой глаза.

И Вильгельмина ехала, зажмурившись, чтобы не получить антиэстетических впечатлений.

На квартире новобрачных все было приготовлено согласно теории Цедербаума.

Красота и красота!

В обоях, коврах, мебели, особенно в картинах и статуях.

Воздух был напоен нежным ароматом ландыша.

Повсюду цветы скрывали неэстетичность оконных рам и резко-геометрических углов.

За ужином, на который не было приглашено ни одного постороннего, будущие супруги ели только все красивое. Цедербаум незаметно накрыл салфеткой омара. В главе 24-ой XII тома «Естественных законов эстетики» было сказано: «Вид ракообразных должен особенно дурно влиять на красоту зарождающегося ребенка».

Наконец, молодые удалились в спальную.

Она была залита розовым светом, как наиболее благоприятствующим. На середине комнаты стояло мраморное ложе, окруженное обнаженными статуями лучших античных образцов. Курильницы источали фимиам.

Цедербаум обратился к новобрачной с пространной речью, объясняющей научную цель «показательного опыта», и просил убедительно не спускать глаз с прекрасных изваяний.

Затем, рассказав подробно о Леде и лебеде, удалился. Соскучившись, Вильгельмина легла спать. Внезапно отворилась дверь и Цедербаум явился в лебединой одежде, игриво махая крыльями и закругляя длинную шею…

Через девять месяцев Вильгельмина со счастливой улыбкой указала ему на колыбель. Профессор бросился исследовать ребенка. Несмотря на протесты кормилицы, он распеленал маленького Ганса и отступил в изумлении. Перед ним на подушке с кружевной оборкой лежало существо, все покрытое волосами, с непомерно длинными руками, с выдавшимися челюстями и огромным ртом.

— Обезьяна! Орангутанг! — закричал не своим голосом ученый и бросился в свой кабинет. Через месяц он сообщил в брошюре подробно о результатах «показательного опыта», развив новую «теорию контрастов». Изобилие эстетических впечатлений (мраморные статуи, сам профессор в образе лебедя) привели воспринимающий организм женщины к реакции атавистического характера, ясно доказывающей истинную натуру предков человека. Признав неудачность первого показательного опыта, Цедербаум обещал публике вторую повесть именно по новой теории контрастов.