Ошибка авеянцев

– Извини, Амайа, я не хотел! – серьёзно, немного с грустью посмотрел на меня провинившийся. – Больше не буду тебя тревожить, раз я тебе так противен!

Он отвернулся и пошёл от меня прочь.

Через пол часа после его ухода я винила себя за грубость с этим, как я поздно осознала, милым, добрым юношей. Я была не права. Но я не долго убивалась по этому поводу – в очередной раз впала в продолжительную тяжёлую депрессию из-за потери моих родителей.

Я молча села на стул возле подоконника и начала смотреть в окно. Когда на улице потемнело, я захотела было уже уходить, чтобы отправиться в свою комнату, но не для того, чтобы заснуть там. Я прекрасно знала, что я буду сидеть на кровати и опять молча смотреть в окно, как я это делал каждую ночь.

Так вот, только я захотела подняться со стула, как услышала шум пододвигающегося ко мне стула.

– Что с тобой, Амайа? – услышала я взади себя. – Ты уже пять часов сидишь здесь, не шевельнувшись, молча уставившись в одну точку. Ты ведь не наблюдаешь за теми пыльными дорогами, что так хорошо видны в окне! Всё это время тебя здесь не было, была только твоя пустая оболочка. Как бы я не был тебе противен, я желаю тебе только добра и хочу помочь, я ведь вижу – тебе плохо! Хочешь – можешь не разговаривать со мной, а хочешь – поговори со мной, и тогда тебе станет намного легче! Я – хороший слушатель!

Я отрешённо посмотрела на Лира своими большими грустными глазами, так я до этого смотрела на всех, кроме него. Его мои глаза так поразили, что он тихо положил свою руку на мою, лежавшую на моём правом колене, и также тихо сказал мне:

– Можешь ничего не говорить! – на время задумался юноша, а потом опять продолжил. – Я очень хочу стать твоим другом, а ты мне этого не позволяешь! Я был бы счастлив быть с тобой в трудные минуты, оберегать тебя, насколько это возможно. Ты не думай, я не навязываюсь тебе. Ты боишься меня? Нет, не надо, не отвечай! Я знаю, ты думаешь, я влюблён в тебя. Но это не так! Я просто художник, понимаешь? Моя речь, моё поведение всегда эмоциональны, не зависимо от того душевного состояния, в котором я нахожусь! Я не буду докучать тебе, обещаю! Позволь мне ходить за тобой тенью. Я сам не понимаю почему, но мне так хочется помочь кому-то, особенно, если этот «кто-то» – ты, Амайа, затерявшийся ангел в песках!

Его слова я хорошо запомнила, потому что вновь ощутила пески под ногами и вкус к жизни. Я дала Лире себя не только поднять со стула, но и, словно уставшего от будничной суеты ребёнка, донести на руках до кровати.

XI

Вот уже целая неделя, как меня оберегает мой новоиспечённый друг. Когда я его впервые назвала по имени, он был неподдельно счастлив.

Нас забросили врачи, теперь мы могли свободно каждый день выходить на улицу и помногу часов гулять в парке. Или я, или Лира находили друг друга, чаще всего он меня! На подоконнике возле моей кровати, возле чайной разы на стуле, на траве в парке мой друг рассказывал мне разные интересные истории, а я внимательно слушала его. Но моё лицо не веселело, и это сильно печалило художника, но он не сдавался, продолжал борьбу за возможность увидеть огонёк счастья в моих глазах. Я не сопротивлялась ему, наоборот, я даже хотела быть счастливой, но у меня пока это не получалось.

Однажды Лира раздобыл где-то краски и кисточки и нарисовал мой портрет с такими же печальными глазами, как и в жизни. Меня поразил его талант, и я вслух восхитилась своим портретом. После этого вознаграждённый художник весь оставшийся день ходил с его блуждающей мечтательной улыбкой.

Но Лира не всегда был со мной. Я стала замечать, что его периодически не бывает на утренней прогулке. Когда я, не выдержав от любопытства, спросила его, где же он бывает в это время, он не ответил мне, быстро перевёл разговор на другую тему. Это меня удивило, но не обидело. Я не стала его более расспрашивать, считая, что каждый венорец имеет право на свои тайны.

XII

Как то раз, проснувшись, я почувствовала себя не очень хорошо. У меня сильно кружилась голова, и меня тошнило. Всё утро я провела самым неприятным образом в туалете. Врачи мне вкололи лекарство, и только после этого мне стало легче.

Приняв душ, я вышла высыхать на освещённый ареллой больничный коридор. Было уже обеденное время. Моего друга всё ещё не было по близости, но я не удивлялась этому. Я знала, или он, скорее всего, рисовал, или же таинственно пропадал где-то. Взяв ножницы со стола, я начала срезать сухие листочки растений.

Когда, как всегда, медсёстры позвали нас на обед, я решила не следовать приглашению, потому что есть мне совсем не хотелось. И тут я заметила Лиру, который шёл по парку и собирался было уже направиться к пыльным дорогам, но, обернувшись, увидел меня в окне. Он остановился, а затем зашагал обратно к больнице.

Большими прыжками юноша поднялся по лестнице на четвёртый этаж. Поздоровавшись со мной уже издалека, Лира подошёл ко мне совсем близко и прошептал мне, словно боясь, что его кто-то услышит, на ухо:

– Помнишь, ты меня спрашивала, куда я всё время исчезаю?

Я кивнула ему в ответ.