Ошибка архитектора (СИ)

Она глянула на него немного нахмурившись, и Бэлт ждал, что она рассмеётся, внутри он даже сделал это сигналом к своему немедленному отступлению, позорному бегству, но она лишь склонила голову, понимающая улыбка коснулась её губ и заворожила мальчишку.

— Весьма скверная шутка, — произнесла девушка, откладывая книгу. — Думаю тебе не нравится так ходить и хочется скорее привести себя в надлежащий вид?

— Делаете выводы даже не зная меня, ваша милость? — надерзил он внезапно, и сам от себя такого не ожидал.

— Не совсем. Если бы это было обычным делом, то по кустам ты бы не шарился, — сказала она спокойно и встала. — Так тебе помочь?

Бэлт смутился — устыдился своей собственной грубости, ему хотелось, чтобы она помогла, но с другой стороны, он всегда от всех ждал подвоха.

— Мне нужно в дом, но я здесь впервые, — после весьма затянувшегося молчания, во время которого он сражался с собой, а она терпеливо ждала, произнёс мальчик.

— Пойдём, — девушка слегка поманила его рукой, и он не без опаски последовал за ней.

Однако он зря ждал ловушки — она просто провела его в дом, следя, чтобы их никто не видел, даже довела до его комнаты, а Бэлт даже толком девушку не поблагодарил.

Уже за обедом, когда все гости дома Парсинар собрались за общим столом, Бэлт узнал кем была его спасительница. Она же ни словом не обмолвилась о произошедшем, даже когда его старшие братья с нескрываемым удовольствием рассказали остальным гостившим здесь детям о своей шутке.

С тех пор его взгляд был устремлён на неё. И пока были в гостях тогда, и позднее. Что до Нииллы она всегда очень мягко улыбалась ему, но заговорить с ней у него смелости так и не хватило.

А когда смелость появилась, когда понял, что можно попробовать, Ниилла уже стала графиней Сэнори, супругой человека, к которому Бэлт испытывал не просто неприязнь, а которого откровенно презирал.

А потом всё, плохое и хорошее, смяла, исковеркала и уничтожила война.

Когда они с хворым, измотанным горячкой, Рэнданом перешли через горный перевал и дошли до сюда, он понятия не имел, что дом принадлежит Шелранам. Да и с трудом узнал в странно отрешённой и немного безумной хозяйке обожаемую им когда-то Нииллу Шелран.

После проведенной в сеннике ночи, горничная, напуганная и настороженная, предложила им позавтракать, а Бэлту, когда понял, кто перед ним, кусок в горло не лез, хотя это был первый за очень долгое время нормальный человеческий приём пищи. Мужчина с трудом сдержал нахлынувшие и уничтожающие его эмоции. От Нииллы осталась только эта мягкая улыбка, даже несмотря на безумие, такая же притягательная и полная нежной доброты.

Хозяйка тогда посмотрела на него и на мгновение Бэлту показалось, что узнала, но нет… и уже оставшись, позднее, узнал о том, что с ней случилось, и ушёл по снегу в поля, лёг в снег и разрыдался как ребёнок, потому что справляться с собой было невыносимо тяжело.

Это была такая чудовищная, беспощадная ирония — у него теперь была возможность говорить с ней, быть рядом, даже прикоснуться мог. Только её не было… были лишь безумные эмоциональные всплески, радостные или полные отчаянного страдания, страха, с которым ничего нельзя было поделать.

Вернувшийся в дом после болезни, дворецкий устроил скандал Янре из-за присутствия в доме незнакомых мужчин, при чём ор старик учинил не по причине опасности, которую могли представлять незнакомцы, а из-за разврата, гнили, грязи, греха и ещё какой-то невменяемого вздора.

Ниилле сделалось так плохо, что Бэлта, который всегда был неконфликтным и терпеливым даже в самых опасных и безвыходных ситуациях, потянуло старика удавить. Однако так вышло, что несчастная женщина осела рядом с ним на пол, заливаясь слезами и причитая в страхе, и вцепилась в его штанину, а он не совладав с порывов обнял её, пытаясь успокоить. Дворецкий накинулся было на него с кулаками, но Рэнд встал на пути, а Янра, которая тоже была готова расплакаться, попросила Бэлта унести хозяйку.

Он унёс и, держа в руках, был таким счастливым, дурак, до боли счастливым. Принеся её в комнату и уткнувшись в её колени, мужчина разрыдался, а Ниилла так странно успокоилась, нахмурилась, а потом обняла его в ответ. И так больше его от себя и не отпускала.

— Бэлт? — она встала над ним, хмурясь. — Ты долго ещё будешь делать эту скамью?

— Нет, ваша милость, но мне надо сделать ещё три.

Она надулась, наподобие обиженной девочки.

— Вы же сами хотели праздник, — улыбнулся он.

— Теперь уже не хочу, — ответила она. — Почему Рэнд тебе не помогает?

— Он помогает, просто сейчас занят мостом. Без моста к нам никто не придёт.

— Мост? — стушевалась она, но потом просветлела. — А, да, мост. Он же сломался.

— Да.

— А Рэнд сможет его починить? Ведь тогда к нам на праздник никто не придёт.

— Да, Рэнд сможет, — улыбнулся ей Бэлт.

— Хорошо, Рэнд ведь всё может? — уточнила она, хотя кажется была уверена в том, что слуга всё может.

— Практически, — кивнул мужчина, а хозяйка радостно улыбнулась.

— Ты уже пообедал? — и эти простые вопросы были такими приятными, хотя и понятно было, что задаёт она их просто по привычке.

— Нет, ваша милость.