Ошибка архитектора (СИ)

Хотя, нет, она вовсе не испугалась, но было интересно, что у него на это будет сказать. Мужчина нахмурился, хотел что-то сказать, но потом передумал кажется, а из-за него в сенник зашла пони, которая тут жила, старенькая и очень дружелюбная. Она прошла мимо Рэнда, подошла к Эйве, которая так и лежала на сене, изучила её, ткнувшись в плечо, начав жевать одежду и горничная уже приготовилась, что сейчас её укусят.

— Она хочет, чтобы ты её угостила, — возвестил конюх.

— Прости, милая, у меня ничего нет, — сказала Эйва, обращаясь к пони, та фыркнула, словно действительно поняла сказанное, и, потеряв к женщине интерес, стала жевать сено.

Эйва посмотрела на мужчину, который так и стоял в двери, не шевелясь.

— Только не говори, что ты тут спишь, а я твоё место заняла, — проговорила горничная, хмурясь и сдерживая пошленькую шуточку про четвероногую подружку.

Горничная всё пытаясь вытащить из него больше чем три-четыре слова. В ванной комнате у герцогов же сказал, а тут снова разучился.

— Нет, мы с Бэлтом спим в комнате, там в кладовых, — ответил конюх, потом цыкнул, обращаясь к пони, ещё раз и ещё. Та повела ушами, обернулась на него и, к невероятному удивлению Эйвы, вышла вон.

— То есть с людьми ты не умеешь говорить, а с лошадьми без проблем? — улыбнулась горничная.

— Я умею и с людьми говорить, — возразил конюх.

— Не знаю-не знаю. Я слышу от тебя преимущественно “хм”, “да”, “нет”, “доброе утро” — это максимум.

Он ухмыльнулся кривовато.

— Я поняла, — улыбнулась она, — с нами просто не о чем говорить, вот с лошадками — другое дело.

— Может и так, — согласился он.

Эйва рассмеялась, потом потянулась и встала.

— Прости, что вторглась в твои владения, — склонила она голову.

— Здесь нет ничего моего. Тут всё принадлежит герцогу, — возразил конюх и вот-вот, сказал-таки чуть больше четырёх слов.

Она снова усмехнулась, чем вызвала у него недоумение. Он кажется хотел спросить, почему она смеётся, но не спросил, потому что Эйва двинулась на выход и вот в очередной раз Рэндан застыл, не давая ей возможности выйти. И вот ведь — пони пропустил и сюда и обратно.

— Можно? — спросила она, глядя ему в глаза и приподнимая бровь.

— Да, — кивнул он, словно очнувшись от сна, неуклюже встал боком в дверном проёме.

И горничную никак не отпускало чувство, что он играет, что он совсем другой. Он не тугодум и не увалень — ведь смог он как-то успеть оградить её от удара дворецкого, когда тот замахнулся. Был быстрым и зубастым. И дело своё знал и руками работать умел. Почему-то казалось, что и говорить хорошо и складно он умеет, скорее всего и читать и писать. Но зачем тогда это представление?

Эйва прошла так, чтобы максимально сильно задеть Рэндана и глаза его полыхнули в отблеске освещения на внутреннем дворе, и нет это были не отблески удачно упавшего света — он играл и вот треснуло, она его задела.

— Эйва, ты чего такая? — спросила Янра, делившая с ней комнату, когда женщина вернулась с конюшни.

— Какая?

— Загадочная, — ответила служанка вдовствующей графини.

— Да нет, просто устала, но это такая радостная усталость, — сказала Эйва, ложась в постель.

— Радостно устала? — удивлённо переспросила Янра. — Вот ведь.

И они захихикали, устраиваясь поудобнее и желая друг другу спокойной ночи.

Неделя подходила к концу, а вестей из столицы всё не приходило. Это было странно и нервировало почти всех — и господ и слуг.

Хоть погода радовала — тепло и сухо.

Госпожа Лана стала надевать перешитые Эйвой юбки, наверх надевая рубашки своего супруга или его брата. Ниилла восторгалась герцогиней и та, действительно выглядела отлично — такая милая небрежность. Вот бы ещё характер такой был.

Эйва успешно перешила ещё пару нарядов, а потом ещё пару.

Но всё же Ланира приказала собираться в столицу, потому что “плевать, я хочу посмотреть своими глазами, что там происходит!”

Горничная вздохнула, изучая кладовую со всякими предметами быта. В данной комнате были стеллажи, на которых было почти всё для одежды и обуви — иглы, нитки, ткани, ремни, верёвки, порошки и пропитки, чистящие средства и так далее и тому подобное. Она потянулась за коробкой, стоящей на верхней полке, кончиками пальцев подцепила и приготовилась, что на неё сейчас провалиться всё, что на этой дурацкой полке стояло.

Эйва зажмурилась и сжалась, но вместо падающих на голову предметов её тело было прижато к стеллажу, а предметопад был остановлен. Открыв глаза, она увидела над собой ухмыляющееся лицо конюха.

И уж сколько было в этом его взгляде сейчас. Будь Эйва чуть послабее то дрогнула бы. Её сковало напряжением, которое исходило от него — он её хотел. И она точно знала это, а ещё знала, что кажется готова сказать да, потому что не было давно такого, не уничтожало волной сжигающего пожара, не тянуло до потери зачатков разума.

А ведь она умела держать себя в руках, всегда умела охлаждать голову и чувства, если было нужно. И сейчас было нужно, потому что ценила свою работу, держалась за это место. Ей было тут хорошо.