Ошибка 95

Первым, что Мила почувствовала, очнувшись, была боль в плечах. Она попыталась пошевелиться и не смогла. Руки были к чему-то привязаны, а ноги согнуты и широко разведены. Мила дернулась, но в лодыжки и колени больно впились веревки. Она в ужасе приподняла голову, – на ней не было даже белья!

– Не смей прикасаться!.. – заорала Мила, но голос у нее сорвался, перешел в кашель.

Мучителя не было поблизости: она приняла за Астахова бесформенную тень на перегородке.

Откашлявшись, морщась от боли, Мила осмотрелась. Она лежала на той же кушетке, где целый день провел Астахов. В лаборатории было пусто. На мониторе застыла полоса загрузки в том же виде, в котором Мила видела ее в последний раз.

– Айвен… – тихо позвала она, но ответа не было.

С горлом что-то было не так. Мила проглотила слюну, и движение внутренних мышц отозвалось болью.

– Айвен... – опять позвала она шепотом. Конечно, он не ответил. Крышка контейнера плотно закрыта. Проникает ли туда воздух? Может, он уже мертв?

Миле показалось, что она слышит шуршание. Откуда оно доносится – из контейнера или из другой комнаты?

Куда делся этот чертов псих? Что у него на уме? Сразу несколько забытых историй из Страшного Времени выбрались из закоулков памяти, предстали перед ней жутким кошмаром.

Может, он ее уже изнасиловал? Она прислушалась к ощущениям, но так ничего и не поняла: мешала мелкая дрожь, она волнами проходила по телу. Пытаясь ее унять, Мила несколько раз напрягла мышцы. Веревки впились с такой силой, что она в отчаянии заплакала.

Страх и боль заполнили все. Они вытеснили даже стыд от наготы, гордость, трезвый рассудок…

Пожалуйста, не убивайте меня! Она готова была на все ради того, чтобы этот страшный человек сохранил ей жизнь. Нет! Нет! Нет! Он не должен с ней поступать плохо. Разве она виновата в том, что оказалась в его доме? Он изначально была жертвой, он должен понять это! Теперь она жертва вдвойне. Не надо было подчиняться и звонить в дверь к этому чудовищу, Айвен не был так страшен, как этот псих. Айвен! Что с ним?

– Я иду-у-у! – послышался гулкий голос.

В дверном проеме появился Астахов и замер, наслаждаясь произведенным эффектом.

Мила застонала от ужаса и отвращения. Астахов воплощал торжество больного воображения в апогее. Ведро с прорезями для глаз, между которыми проходила кроваво-красная линия, венчало голову. Сверху был приделан хвост из искусственного хлопка, окрашенный в такой же красный цвет и похожий на боа, какими в старину женщины носили на плечах. Дряблую грудь Астахова прикрывал панцирь из соединенных вместе металлических шайб. Это подобие древней кольчуги было окантовано подвижными лампочками, похожими на щупальца фантастического животного. Они шевелились, переливаясь алым, как языки пламени. На пузе красовался ремень с огромной бляхой, походившей на перевернутое блюдо, на ней был изображен свирепый лик какого-то древнего бога. Все остальное покрывал черный атласный плащ, полы которого были связаны в узел ниже бляхи.

– Я Кибераполлон! – провозгласил Астахов зычным голосом. Тут он распахнул плащ, и Мила увидела огромный металлический фаллос, закрепленный на специальном бандаже. Металл был черный, словно вороненый, а головка размером с женский кулак.

Увидев ужас на лице Милы, Астахов захихикал и затрясся всем телом, кольчуга зазвенела, ведро на голове накренилось. Поправив его, он сказал:

– Я великий вершитель реальности!

Мила забилась на кушетке, как рыба, прижатая ко дну лодки.

– Прошу вас, не надо!.. – заорала она, давясь кашлем. – Меня заставили к вам прийти!

– Я вершитель реальности! – повторил Астахов и схватил обеими руками металлический член. – У меня железная воля, я весь из стали! Ты узнаешь, какой я твердый!

Он выпустил болванку и, наклонившись, уперся руками в кушетку. В то же мгновение Миле вдруг стало совершенно ясно, что Астахов импотент. Он готов ей мстить за это, рвать ее плоть огромным металлическим фаллосом, сделать ее бесплодной, ущербной, а потом лишить воспоминания об этой страшной ночи.

– Не надо!!! – Она завопила таким исступленным голосом, что Астахов на секунду застыл, и Мила почувствовала слабую надежду. – Прошу вас!.. Если вы меня развяжете, я сделаю все, что попросите, только не так… Прошу вас, Кибераполлон! Я сделаю!.. Все!.. Я… – Вдруг перед ее глазами предстала фотография с изображением пожилой женщины – та, что висит на кухне. Рыдания, вырывающиеся из груди, мешали говорить, но она все же произнесла это: – Прошу вас, во имя вашей матери, которая верит, что вы действительно будете твердым!.. Она знала, что вы мужчина!.. И я тоже! Верю в это!

Астахов выпрямился, снова взял рукой металлический член, опять выпустил его, запахнулся в плащ и замер. Постояв несколько мгновений в величественной позе командора, он вдруг схватил себя обеими руками за голову, вернее, за ведро, сорвал его и отшвырнул в сторону.

– Ты меня не проведешь на этот раз, хитрая стерва. Узнаешь, какой я твердый.