Ошибка

Но не имелось во мне той гениальной деловой жилки, того верхнего чутья, которое имелось у Олега. И помогало не после подсчетов, а чисто интуитивно найти наиболее выгодный путь решения задач. Я был идеальным исполнителем и генератором идей. Но не был коммерсантом. Да и вообще я с детства отличался мягким, покладистым характером – совершенно непригодным для мира добывания больших денег. Но я понял это слишком поздно. И даже поняв, не сделал выводов.

И магазин мой – теперь уже только мой – начал понемногу хиреть. Это было практически незаметно; он мчался вперед, как мчится под гору тяжелая машина с заглохшим двигателем. По инерции, но все-таки убыстряясь. Однако тем не менее именно лишь по инерции, которая рано или поздно должна кончиться, потому что любая гора в конце концов переходит в равнину… Поняв и почувствовав это, я должен был свернуть дела, пока еще имел хорошие деньги.

Но я не сделал этого, тупо веря в свою удачу.

Это было главной моей ошибкой, сломавшей всю жизнь.

Не отрезвил меня и уход главного бухгалтера, которая начинала вдвоем с Олегом и много лет тянула наш общий воз. Серьезная семейная женщина, которой я безгранично доверял и которая всегда могла помочь найти выход из любой щекотливой ситуации, сейчас она оказалась неспособной работать в полную силу из-за внуков. И предпочла уйти совсем, нежели исполнять свои обязанности кое-как.

На ее место, найдясь сама собой, пришла молодая лупоглазая девица. На вид очень хваткая и расторопная, к тому же с замечательной, круглой, тугой задницей. Не в силах сопротивляться вновь нахлынувшей привычке, я совокупился с ней в первый же вечер прямо на рабочем столе. Мы остались довольны друг другом и я всерьез надеялся, что работа пойдет на лад.

Гора тем временем становилась все более пологой и движение замедлялось, но я ничего не замечал и не хотел замечать. Я все еще был при деле при деньгах. И каждый вечер возвращался домой. В свою лучшую на свете семью к своей любимой и любящей жене. И верил только в лучшее.

А потом появился Хаканов.

6

Я свернул на крутую улицу, спускающуюся к реке, резко отчеркнувшей городскую черту.

Вообще-то наш огромный и несуразный, вытянутый почти на полсотни километров город имел четыре выезда в разных направлениях, два из которых приходились на участки стратегической, европейско-сибирской магистрали. А дом Хаканова располагался ближе к выходу на другую местную трассу.

Но это направление я выбрал не из-за приготовленного Медногорска. Сама река входила в мои тщательно разработанные планы, и только ради нее стоило потратить несколько опасных минут на езду с уликами по вечернему, быстро пустеющему городу.

Ведь мне предстояло избавиться от оружия, которое невозможно было уничтожить простым способом. А широкая река, все еще обмерзшая по берегам, но давно вскрывшаяся на быстрине, как нельзя лучше могла мне помочь.

Через нее были перекинуты два лежащих рядом параллельных моста. Так сложилось чисто исторически. Один, висящий на огромном ферменном пролете – сталинских времен, всего в две полосы; сейчас по нему был разрешен только выезд из города. Лет двадцать назад практически вплотную – вероятно, чтобы устои одного не попали в зону турбулентности другого – прокинули второй, современный и широкий. Который использовался для движения в обоих направлениях.

Сидя в своей надежной, вполне прогревшейся машине, и видя приближающуюся реку, я почувствовал желание упростить намеченный план. Въехать прямо на мост, остановиться посередине, несмотря на строгий запрет – включить аварийку, поднять капот, сделав вид, будто заглох мотор, и быстро выбросить оружие.

Но на мостах с начала зимы до конца весны всегда висели знаки «сорок» – и тут, особенно по ночам, часто дежурили патрули ДПС, взимая мзду с тех, кто спешил в аэропорт и игнорировал ограничение скорости. Мою остановку могли заметить и задержать на выезде для выяснения обстоятельств: многажды бывав тут, сам я ни разу не видел, чтоб какая-нибудь машина сломалась и остановилась посередине. Поэтому следовало потерять немного времени в угоду собственной безопасности.

Свернув на проезд к старому мосту, я аккуратно втерся в парковочный карман около сияющего огнями казино.

Не выходя наружу, снова надел для верности перчатки, достал револьвер, заранее приготовленной тряпкой обтер его – убедившись, что опасался зря; брызги крови и мозгов пришлись-таки не на оружие, а на пакет, которым я оборачивал руку. Оторвал остатки глушителя и не поленился быстро скрутить пассатижами кольцо медной проволоки со ствола. Вынул штифт, извлек барабан, экстрагировал три стреляных гильзы и три целых патрона. Потом вытащил свои сапоги, сунул в них специально припасенные камни.

И тихо поставив машину на сигнализацию, пешком пошел на мост.