Ошибка «2012». Мизер вчерную

Мгави набрал в котелок воды, положил туда сердце окапи[86] и осторожно выпустил под крышку матёрую чёрную мамбу. Он умел ловить таких змей. Самую первую мамбу он поймал, ещё не надев травяного передника[87], что считалось подвигом для мальчишки. Эта попалась ему вчера, и почти сутки он нёс её на шесте, привязанную лианами.

Оказавшись в котле, недовольная гадина тотчас вонзила ядовитые зубы в беззащитное сердце. Мгави поставил посудину на костёр. Скоро мамба забилась, пытаясь вырваться на свободу. Потом вода забурлила, и в воздухе вкусно запахло варевом.

— Прости меня, о дух змеи! Стань другом мне и моему духу… — Мгави бережно снял крышку и добавил в отвар толчёный корень дерева миу. — Прости меня и ты, о дух окапи. Будь другом мне и моему духу!

Когда всё было готово, он наполнил варевом большой калебас, а что не поместилось — съел. Сделавший своё дело котёл, как ни было жалко, пришлось утопить в реке. Нести его дальше было слишком опасно, а дедушка всё равно не простит.

Потом Мгави сел поудобнее и принялся ждать. Скоро по всему телу выступил обильный пот, дыхание участилось так, словно он бежал в гору, а сердце заколотилось с такой бешеной силой, будто чёрная мамба уже после смерти изловчилась его укусить.

Однако это был укус совсем особого рода. Каждая мышца, каждая жилка Мгави исполнилась неистовой энергии, побуждавшей к немедленным действиям.

— О дух змеи, ты услышал моего духа! — Мгави вскочил так, как никогда не сумеет вскочить олимпийский гимнаст, залил костёр и принялся жевать кору ползучего кустарника баранго, чтобы использовать её как препону на путях вредоносного водяного червя. — Дух змеи, дух окапи, мой дух! Теперь мы одно!

Поудобнее перехватив ассегай, он уже налегке двинулся к болоту. До него было недалеко — речная протока, сплошь заросшая кустами на ходульных корнях, исчезала в объятиях бездонной трясины. Мгави хотелось громко смеяться, его распирали сила и лёгкость, — казалось, он мог перепорхнуть открытую топь, словно невесомая водомерка. Это было опасное состояние, и Мгави требовалось усилие, чтобы его удержать.

Перед ним расстилалось царство гиппопотамов и крокодилов, крапчатых и голубоватых кувшинок и коленчатых тростников высотой в три человеческих роста. От пряных испарений кружилась голова, под ногами зыбко подрагивал плавучий ковёр. То там, то тут раздавались плеск и бульканье, слышались птичьи голоса. То восторженные, то полные тревоги и страха.