Ошибка «2012». Мизер вчерную

— Клянусь! — не колеблясь отозвался Герострат и торжественно приложил руку к сердцу. — Прахом матери, памятью отца, милостью непорочной Артемиды… Клянусь!

Костёр в его глазах разгорелся пожаром, лицо сделалось как восковая маска, голос зазвучал решительной медью. Сразу чувствовалось, не врёт. И ещё чувствовалось, что болен. Эту душу глодала многоглавая гидра тщеславия и кичливости. Никаким лекарством не извести.

«Этот не расскажет о нас никому. Даже под пыткой. Этот свою славу ни с кем делить не захочет…»

Вычислитель опустил клинок и, взявшись за край завесы, что скрывала проход, оглянулся на Экзекутора:

— Я первым, ты в хвосте, перед тобой идёт Герострат. Если что-то пойдёт не так, убей его. Медленно… — Снял масляный светильник со стены, порывисто вздохнул и шагнул сквозь проём. — За мной! Не растягиваться!

Это была узкая пологая галерея, видимо недавно прорубленная. Работа велась с явной поспешностью. Щербатые стены, свод, неровный даже на глаз, неудобные, грубо вырубленные ступени… Скоро, однако, всё разительно изменилось — ход резко расширился, своды оделись в мрамор, на стенах появились древние божественно-живые фрески. А ещё стали слышны звуки музыки, доносившиеся откуда-то из-под ног.

О, это были отнюдь не трели многоствольной сиринги, не пение сладостного авлоса, не величественные переливы кифары[37]. Здешняя музыка не взывала к душе. Она гремела и завывала, обращаясь непосредственно к телу. Кимвалы, шушан-удуры и тамбуры ревели, точно морской прибой, и звуки их, подобно пене прибоя, вряд ли достигали выше чресл.

— Внимание и готовность! — предостерегающе вскинул руку Вычислитель и задул свой фонарь. — Они здесь!

Галерея описала плавный поворот, и стал виден её дальний конец, опять-таки задрапированный тканью. Занавесь просвечивала, и на ней колебалась тень человека. Он был плечист, сбоку силуэта выделялась рукоять меча, подвешенного через грудь.

В руке Вычислителя возник диск из зеркально отполированного сидероса[38]. Хлопнула ременная петля, и фигуры на фоне занавеса не стало — стремительный, остро отточенный металл со свистом развалил ей череп. Мерное клацанье кимвалов, гулкие удары тамбуров скрыли и судорожный начаток вскрика, и мягкий звук осевшего тела.

А ведь был человек, чего-то хотел, о чём-то мечтал…