Ошибка

– Знаете, теперь даже не представляю, что с вами делать… Не то чтобы я пришел сюда с какими-либо надеждами, но все еще хуже, чем я думал… Вы не неспособны, вы просто не хотите. Пожалуй, я… – он сделал паузу. – Я не в состоянии командовать… этим…

Он снова уронил лицо в ладонь, постояв так какое-то время, затем резко поднял голову, посмотрел на всех твердым взглядом и сказал:

– Я складываю с себя полномочия Главнокомандующего. Делайте что хотите.

По помещению прошелся взволнованный шепоток. Многие пытались разглядеть за Эйи лицо Лоренса, чтобы хоть как-то уловить обстановку – он был непроницаем: лицо каменное, будто выточенное, в почти неподвижных глазах отражаются холодные блики.

Руки Эйи после этих слов беспомощно повисли; он, казалось, собирался развернуться и уйти, но на повороте вдруг закрыл рукой лицо и оперся другой о стол. Плечи его слегка затряслись.

– Это немыслимо, просто невероятно… Все это время… Все эти усилия… Да вы хуже людей… Эти хоть насмерть сражаются, если прижмет, не говорю уж о том, что условия у них гораздо хуже. Все это время… я доверял кучке предателей…

Он резко отнял руку от лица и задрал голову кверху.

– За что мне это все, а? Ну скажите, за что мне наблюдать, как вся моя жизнь и деятельность скатились к чертям по вине каких-то нерешительных придурков? Которые даже не осознают, что это не только моя жизнь скатилась к чертям – это они и сами туда катятся, за что же вы до этого боролись, за что вам люди доверяли, о, да это же бесполезно…

Он уже не скрывал слез, и говорил срывающимся голосом. Затем, наконец, повернулся, и медленно направился к выходу. Люди сидели на местах, и только когда Лоренс повернулся, чтобы уйти за ним, один человек встал и сказал:

– Я ухожу с Вами.

Эйи повернулся с надеждой в лице; в нем также, если присмотреться поближе, можно было уловить довольство собой.

– Но ты ведь даже не знаешь, куда я ухожу и что собираюсь делать, – сказал Эйи.

– Мне все равно, – ответил тот. – Хоть я и не лучше других, но я согласен с Вашими словами и не желаю больше оставаться среди остальных, если они намерены продолжать в том же духе. Мне противно.

Проходя мимо Винтерхальтера, человек спросил:

– Вы позволите?

Лоренс кивнул в сторону Эйи; тот сказал:

– Что ж, благодарю за преданность и здравый смысл.

Еще несколько человек поднялось с мест и молча проследовало за троими.

Когда дверь закрылась, с места вскочила та самая женщина, ответившая в начале на вопрос Эйи, положила руки на стол и заговорила яростным, приглушенным голосом:

– А вы что сидите, идиоты?! Хотите командования лишиться? Он – самый сильный человек в организации, не считая главы, которая, впрочем, участие принимать вряд ли собирается – но это не важно; вы что, думаете, с вами эти церемониться будут? Да им что мы, что люди – мы даже хуже…

– Вы полагаете, я не в состоянии сам себя защитить? – холодно спросил кто-то из сидящих.

– Ты? – взвилась на него женщина. – Да как ты сам себя защитишь против этой орды? Не выйдет тут извлечь выгоду, ничего не делая! Будешь на поводке у кого-нибудь из этих ходить, в одной конуре с человеком жить и молить небеса, чтоб тебе дали кусок еды!

– Попрошу Вас заткнуться, – зло осклабился тот.

– Я дело говорю, паршивый ублюдок!

– А вот это уже лишнее.

Между говорящими пролетело подобие молнии; началось немое противостояние – никто не мог одержать верх, силы были примерно одинаковы.

– Господа, не стоит здесь ссориться. Стоило нам выйти, вы уже поцапались. На улице бы хоть, что ли… А то поломаете тут все.

– Что Вам здесь нужно? – спросил один из конфликтующих, сверкнув глазами на внезапно вошедшего Винтерхальтера. Тот ответил:

– Да так, забыл кое-что. Ах, вот оно… – он поднял с пола ручку. – Прошу прощения за беспокойство, уже ухожу. И еще раз настоятельно рекомендую покинуть помещение, а то вам помогут.

Он повернулся и направился к выходу.

– Стойте, я с вами! – сказала женщина, теперь только защищаясь. Ее противник, в свою очередь, медленно ослабил хватку, затем и вовсе прекратил атаку.

– И я, – сказало сразу несколько человек.

– Не желаю закончить свою жизнь позорным суицидом или пожизненным пленом.

– Все он правильно сказал – это только наши проблемы, и нам их решать. Иначе кому? Смертникам, что ли?

– Да чтоб меня еще раз назвали идиотом, подонком и так далее…

Лоренс с удовлетворением отмечал, как все больше людей поднималось со своих мест. Вскоре сидящих вовсе не осталось – разве что человек, начавший перепалку с той женщиной, и тот, другой, у стены. Винтерхальтер подошел к последнему и вежливо поинтересовался:

– Вам нужна помощь?

– Спасибо, – хмуро буркнул тот, – я сам.

– А как Ваша голова, не болит уже?

– Не болит. Благодарю.

– А соображать, случайно, лучше не стали? – поинтересовался Лоренс с улыбкой, про себя удивляясь, как же легко перенять манеру того, с кем работаешь.

– Да пошли вы нахрен, честное слово, – отмахнулся человек.

– Ну, как знаете. Сами дойти до выхода в состоянии, или, может, помочь?

Не выдержав, человек стремительно встал и, слегка шатаясь, направился к двери.