Осенний призрак

«Низкий гандикап,[33] — замечает про себя Малин. — И она правша».

Катарина Фогельшё, похоже, почувствовала их присутствие.

Она останавливается, оборачивается, смотрит на полицейских, делает шаг с небольшого возвышения, на котором только что стояла, и протягивает руку. Малин думает, что когда-то Катарина, должно быть, была красивой, да и сейчас ее, пожалуй, можно назвать такой. У нее острый, как у брата, нос и изящно очерченные скулы, разве что морщин на лбу слишком много, как и седины в светлых волосах длиной до плеч. Горестные морщины. Скорбные складки вокруг тонкого рта. Печальные глаза, полные непонятной тоски.

Сначала она приветствует Малин, потом Харри. Полицейские предъявляют удостоверения.

Катарина Фогельшё проводит одной рукой по лбу, и Малин замечает, что она всего на каких-нибудь пять лет старше ее самой. «Возможно, ходила в ту же гимназию, что я или Йерри Петерссон, если только не училась в Сигтуне или Лундсберге».[34]

— Мы можем побеседовать здесь? — спрашивает Катарина Фогельшё, опираясь на клюшку. — Или пойдем в ресторан?

— Можем и здесь, — отвечает Малин. — Вы ведь знаете, о чем мы хотим с вами поговорить? Я не успела сказать этого по телефону.

— О Йерри Петерссоне, это я поняла.

— И о том, что ваш брат попытался сегодня от нас убежать.

Рот Катарины Фогельшё открывается, бровь быстро поднимается вверх, но лишь на несколько секунд, после чего она приходит в себя.

— Что сделал мой брат?

Малин рассказывает об их погоне, о том, как Фредрик попытался скрыться, когда они хотели поговорить с ним, и о том, что сейчас он на допросе в участке.

— То есть он выходил из «Экуксена», — повторяет Катарина Фогельшё. — Тогда он испугался, что вы арестуете его за вождение в нетрезвом состоянии. Один раз такое уже было, после вечеринки у знакомых, три года назад. И на этот раз ему, вероятно, угрожала тюрьма.

«Вождение в нетрезвом состоянии — это то, чем я занималась вчера», — замечает про себя Малин, тут же выбивая эту мысль из своей головы, как выбивают мячи в гольфе.

— Когда мы арестовали его, — говорит Харри, — он был пьян.

— А может, он бежал потому, что как-то связан с убийством Йерри Петерссона? — спрашивает Малин, надеясь, что вопрос в лоб спровоцирует стоящий ответ.

— Мог ли мой брат убить? Вряд ли.

Свист мячей в воздухе заставляет Малин вспомнить стрельбище и пистолетные пули, стремящиеся поразить мишень. Совсем как это только что делала Катарина Фогельшё, когда они рассказывали ей о ее брате. А теперь с лицом, лишенным какого-либо выражения, она ожидает следующего вопроса, а на Малин один ее вид навевает усталость.

Стрелка часов приближается к пяти. И хотя Форс понимает, что надо как можно быстрее продвигаться в расследовании, она хочет домой.

Принять душ, а затем?

Жалеть себя.

Страшно жалеть.

Просто жалеть.

Головная боль улеглась, но тело все еще чего-то хочет. И его тоска, словно кулак, сжимает сердце.

У меня куча дел.

Справлюсь?

Она снова видит перед собой эту женщину, заносчивую и самодовольную, но все-таки чем-то приятную. Или это и есть то, что называется социальной компетентностью?

— То есть вы в это не верите? — переспрашивает Харри Катарину.

— Мой брат безобиден. Может быть, не во всех отношениях, но он точно не способен на насилие.

— Вы можете немного рассказать о нем? — просит Харри.

— Но ведь он лучше смог бы сделать это сам, — Катарина вынимает железную клюшку из своей сумки, оглядывая ее снизу доверху.

— Тогда позвольте мне перейти к делу, — говорит Малин и думает про себя: «Сосредоточься на Катарине Фогельшё. Не на самой себе». — Что вы делали сегодняшней ночью и рано утром?

— Вчера вечером ко мне приезжал отец. Мы пили чай.

— Он говорил, что ушел от вас в десять. Что вы делали потом?

Катарина прокашливается.

— Я поехала к своему любовнику. Главврач Ян Андергрен. Он может подтвердить, что я пробыла у него до утра.

Она называет номер телефона, а Харри тут же вбивает его в свой мобильник.

— Мне нравятся белые халаты, — шутит Катарина. — Но вы должны знать, что с этим любовником я встречалась всего несколько раз и не планирую длительных отношений.

— Почему? — интересуется Малин.

— Вы не понимаете? Золотое правило подобного романа: пять встреч, а потом вы начинаете воображать себе, что это любовь.

«Меня совершенно не впечатляет, что ты спала с врачом, — думает Форс. — Не кокетничай, я слишком от всего этого устала».

— У вас были какие-либо отношения с Йерри Петерссоном? — спрашивает Харри.

— Никаких, — нерешительно отвечает Катарина, прежде чем ее голос обретает уверенность. — С ним имели дело Фредрик и отец. А что?

— Вы не были против продажи замка? — продолжает Малин.

— Нет. Просто пришло время его продать и двигаться дальше.

«Ты слово в слово повторяешь то, что сказал твой отец, — замечает про себя Малин. — Это он научил тебя, что говорить?»

— То есть вы не хотели, чтобы он перешел к вам?

— Никогда не имела подобных амбиций.