Осенний мост

С тех пор, как госпожа Новаки прибыла в монастырь и привезла с собой свое ущербное дитя, прошло шестнадцать лет. За прошедшие годы преподобная настоятельница Суку часто размышляла о событиях, послуживших причиной изгнания. Ее подталкивали к этим размышлениям крики и стоны, несшиеся из кельи Сидзукэ в любое время дня и ночи. Хотя высокое положение избавляло ее от грязной работы по хозяйству, настоятельница по своей воле часто мыла и кормила безумную девочку. Прочие обитательницы монастыря восхищались тем, что настоятельница способна без колебаний прикасаться к грязному телу и бестрепетно переносить самые отвратительные картины и запахи. Все они соглашались с тем, что настоятельница являет собою безупречный образец человека, идущего по пути сострадания, предписанному Буддой.

Поведение Сидзукэ оставалось неизменным на протяжении шестнадцати лет, и все эти шестнадцать лет настоятельница продолжала обращаться с нею со все той же неизменной добротой. Хотя непостоянство и непредсказуемость были универсальными законами, настоятельница привыкла считать, что три вещи навеки останутся неизменными: безумие Сидзукэ, невнятные ночные кошмары, терзающие саму настоятельницу со времен рождения Сидзукэ, и ее молитвы.

А затем однажды утром настоятельница проснулась необычайно бодрой и отдохнувшей, и поняла, что за прошедшую ночь ее не посетил ни один кошмар. Она все еще размышляла над этим благим чудом, когда к ней примчались две запыхавшиеся монахини.

Преподобная настоятельница!

Да?

Преподобная настоятельница, Сидзукэ очнулась!

Настоятельница мгновенно поняла, что имеют в виду монахини. Над монастырем не висело больше эхо безумных воплей. Сидзукэ молчала лишь когда спала, да и то не всегда. И никогда не молчала во время бодрствования.

Настоятельница закрыла глаза и молча принялась молиться, вознося благодарность за то, что у Сидзукэ, быть может, появилась возможность избавиться от безумия. Она уже собралась было встать, как вдруг ее поразила мысль о совпадении. Сидзукэ умолкла в тот самый день, когда она сама освободилась от ночных кошмаров. Связаны ли между собою эти два явления, и если да, то не носит ли эта связь зловещий характер? Она снова закрыла глаза и помолилась еще, прося божеств-хранителей защитить ее, если безумие, сделавшись тише, сделается еще и более вредоносным. Затем она вместе с монахинями отправилась в келью к Сидзукэ.

Девушка сидела на полу и молча глядела на них. Никогда прежде настоятельница не видела, чтобы взгляд Сидзукэ был настолько сосредоточенным, и вообще чтобы ее поведение настолько походило на поведение нормального человека.

Доброе утро, Сидзукэ, — поздоровалась настоятельница.

Сидзукэ не ответила, но продолжала смотреть на настоятельницу со спокойным интересом. Настоятельница за руку отвела девушку в купальню, вымыла ее и одела в чистую одежду. Исцеление продлилось лишь до окончания месячных, а затем Сидзукэ вновь овладел хаос.

На следующий месяц, когда у нее во второй раз пошла кровь, Сидзукэ удалось добиться передышки на более долгий срок. На третий месяц она еще крепче ухватилась за реальность. Поначалу ее все еще нужно было переодевать и купать по нескольку раз на дню, поскольку Сидзукэ не сразу уразумела необходимость наведываться в отхожее место. Но не прошло и недели, как она этому научилась. К осени посторонний человек мог бы подумать, что Сидзукэ просто еще одна из здешних монахинь: вся разница сводилась к тому, что она была моложе всех прочих, постоянно помалкивала и вместо обычных дневных хлопот сидела и созерцала происходящее. Она перешла от буйного безумия к постоянно затуманенному состоянию сознания. Она больше не кричала от страха, не плакала и не съеживалась по неведомым причинам, хотя иногда отключалась от действительности, как и прежде, и застывала, полуприкрыв глаза, словно находилась в этот момент не здесь, а где-то в ином месте. Иногда казалось, будто Сидзукэ понимает, что ей говорят, а иногда — что нет. Она все-таки не была такой, как остальные, хотя ей и сделалось намного лучше. Иногда по ночам настоятельница заглядывала к ней и обнаруживала, что девушка сидит на постели с открытыми глазами и смотрит в никуда.

Очевидная связь между новообретенным здравым рассудком Сидзукэ и началом ее менструаций беспокоила настоятельницу. Она сама не могла точно сказать, есть ли под этим беспокойством реальные основания, или оно порождено исключительно старым поверьем, гласящим, что женские кровотечения и ведьмовство тесно связаны между собою.

Приближалось время ежегоднего осеннего визита госпожи Киёми. Вдова предыдущего князя Акаоки и мать нынешнего была одной из двух главных покровителей монастыря Мусиндо. Второй, господин Бандан, правитель Кагами, никогда здесь не появлялся. На этот раз преподобная настоятельница Суку с особым нетерпением ждала визита госпожи Киёми. Ведь та могла засвидетельствовать чудесное исцеление, сотворенное бесконечным состраданием Будды, шестнадцатью годами непрестанных молитв и ее щедрыми пожертвованиями.