Осенний марафон

Завыли трубы, вдоль стен вытянулись шеренги парадного караула — все шитые золотом до полной невозможности разглядеть цвет мундиров — распахнулись здоровенные, как ворота, тоже изукрашенные золотом двери — и мы вступили в помещение, размерами подходившее крытому стадиону.

Да что у них тут за гигантомания-то такая?

Впрочем, справедливости ради следует заметить, что зал был хорош… Колонный зал Дома союзов рядом с ним смотрелся бы бледновато. Потому как ряды титанических колонн, явно стилизованных под древесные стволы — при высоте в пару десятков метров, сравнить с чем-либо было затруднительно…

Разве что с фронтоном Казанского собора в Питере. Мощь и незыблемость вкупе с изяществом. Это было что-то… Кем бы ни являлись создатели сего архитектурного шедевра — впечатления, что посетитель попал в каменный лес, они добились полностью.

Особенно усиливали эффект золотые, серебряные и, видимо, малахитовые листья крон каменных исполинов, смыкающиеся на потолке гигантским сводом. По совместительству эта конструкция играла еще и роль рефлектора, отражающего свет многочисленных люминофоров, в живописном беспорядке развешанных со всех сторон.

А два с журчанием и плеском стекающих справа и слева искусственных водопада тысячами бликов завершали композицию, делая ее динамичной и едва ли не живой… Ну в общем, зарисовка с натуры: «Эльфийская поляна лунной ночью». Если кто видел. Я — нет. Но — повторюсь — впечатляло!

Как же там было-то? Сам я не читал, но у Гакова в «Истории одной планеты» упоминался этот роман… Англичанина какого-то XIX века. О полете на Венеру. В том же веке и из Англии, разумеется…

Что-то вроде: «И вот любовная сцена в Золотом гроте, при ночном свете опалесцирующего неба Венеры под охраной дракона с изумрудной чешуей…» Или там грот был изумрудный, а дракон золотой?

Впрочем, не один ли черт. Вот вспомнилось мне именно это. Больно уж интерьер был откровенно фэнтезийный. Или я от нервного напряжения в критиканство впал? Но уж очень сильно происходящее походило на какую-нибудь оперную декорацию, честное слово!..

В общем — буквально «под панфары», — мы вступили в этот, без преувеличения сказать, чертог. Заполненный, само собой, толпами придворных вдоль колонн с водопадами.

И по выложенной не иначе как изумрудами — бо зеленого цвета — дорожке, оставленной свободной по центру, направились к возвышению в противоположном конце зала.

На возвышении, надо полагать, восседал сам Страж Врат. Местный Келеборн… Или Келебрембер? Вот уж не помню, кого из них как звали. Но что не Кирдан-Корабел — это точно: какие тут корабли, кроме нарисованных?

Но мужик, безусловно, был мощный. Как бы это поточней сказать? Вот в древней Ассирии были такие человекобыки — ну все статую видели, знают. Так вот — в данном случае это был человекотрон!

Фундаментальное такое сооружение. Из массивного резного трона снизу и могучей бородатой головы сверху. И все это задрапировано во что-то белое. Не то тогу, не то простыню… Не то горностаевую мантию.

Чего он был с бородой — не знаю! Тут у них у всех большей частью бриться положено. А этот — вот…

По сторонам трона толпились две группировки явно ближнего окружения. С правой стороны, видимо, воины — с оружием. А вот с левой, надо полагать, были маги.

Тоже все в белом, седобородые и седоволосые — в немалых летах. Тот, что нас арестовал на поляне и сейчас сопровождал на шаг позади, в сравнении с ними выглядел натуральным сосунком.

Надо думать, это был тутошний Совет Старейшин. Все поголовно в белых одеждах. В знак непогрешимости, наверное, ага…

Мне живо вспомнилось, как крунирские аксакалы не желали признавать меня джинном…

И, надо признать, я не ошибся в своих предчувствиях. Во всяком случае, прежде чем мы добрались до трона со статуем Главного Эльфа, караул дружно остановился. Ну и нам пришлось сделать то же самое.

Я еще не успел подумать о том, как мы разговаривать будем на таком расстоянии, а от колдунов отделились двое и направились в мою сторону. Причем именно в мою. На Мэллона они даже внимания не обратили.

И без лишних слов преподнесли мне полное блюдо горячего сбитня… Тьфу… Поднос. С лежащим на нем единственным предметом. Скорей всего — ну, моя чукча так думай — жезлом.

Мало им, видимо, показалось той церемониальной дубины, которую я отказался брать. Так теперь — заново… Что я с ней делать должен? Взять? Послать их? Плюнуть на поднос в лучших традициях Арракиса? Или облобызать каждого в десны на манер дорогого Леонида Ильича?

Да — судя по воцарившемуся всеобщему молчанию, это была-таки проверка. И, надо думать, все на ту же мою джиннсовость… Ну мута-танты…Танта-муты… Сказал бы я вам… Да боюсь, медведь проснется…

Но придет время — и я скажу все, что думаю по этому поводу! Можете не сомневаться! Вы у меня потом еще долго икать будете при воспоминании о сегодняшнем дне! Но сейчас-то что?!

Время идет, ничего не происходит… Вон, слышно, в рядах зрителей уже и шептаться начали, а я все стою столбом. Как памятник себе. Эгзиге монументум…