Мрак резко ударил по тормозам, забыв о том, что едет на предельной скорости по скользкой дороге. Тяжёлую машину занесло, она юзом заскользила по мостовой, покрытой тонким слоем утреннего ледка. Полковник с ожесточением крутил баранку, пытаясь не потерять сцепления колёс с обледеневшим асфальтом. Благо машин в столь ранний час праздничного дня было мало. Перепрыгнув бордюрный камень, «крузак» выскочил на тротуар, и, ткнувшись задним крылом о фонарный столб, остановился.
— Уф, блядь! — выдохнул Мрак, — Чуть не убился, нахрен!
Он пошарил по карманам, и, не найдя носового платка вытереть пот со лба, потянулся к бардачку за какой-нибудь тряпицей. Рука наткнулась на «„беретту“», которую Мрак положил туда позавчера вечером и совершенно забыл об этом. Пистолет был изъят при обыске съёмной квартиры, в которой проживал некий преступный элемент, наркодилер, приехавший в город неделю назад отлаживать канал сбыта синтетического зелья, и которого сдал один из «штатных» стукачей, подопечных полковника Маракова. Изъятие проводил лично полковник, а потому не включил пушку в список изъятых вещдоков, оставил её себе, в качестве сувенира. Таких «сувениров» у Константина Леонтьевича имелось десятка полтора, если не больше. Некоторые хранились в домашнем сейфе ещё со времён советской власти.
Мрак любовно погладил воронёный ствол.
— Ты — решение моих проблем, красавица, — сказал он вслух, обращаясь к «беретте».
В окно громко и решительно постучали чем-то твёрдым, но явно не костяшками пальцев. Мрак спрятал пистолет во внутренний карман кожана и опустил тонированное стекло.
— У вас всё в порядке? — у дверцы мараковского внедорожника стоял инспектор ДПС.
Лицо парня было бледным и злым, но, увидев сидящего за рулём, он моментально вытянулся в струнку.
— Товарищ полковник?..
— А ты, небось, подумал: кто это тут с включённой мигалкой рассекает?
— Я…
— Ты? Да нет, это я, — пошутил Мараков, осклабившись, — в следующий раз, прежде чем палкой в окно стучать, на номера внимание обрати, ага!
— Виноват, товарищ полковник!
Заметив абсолютную растерянность инспектора, главный милиционер смягчился.
— Ладно, расслабься… С тормозами что-то. Заклинило, наверное. Ну-ка! — Мараков понажимал педаль тормоза, — Да нет, вроде в порядке. Ну всё, поехал.
— А может помощь какая нужна?.. У меня на СТО свояк работает. Тут рядом. Мигом протестирует, проверит, тормоза прокачает. И крыло заменить можно быстро, или отрихтовать, покрасить. По цвету подберут один в один. От родного не отличите… Фару, опять же, поменять надо. Бесплатно, вы не подумайте чего, товарищ полковник.
— Ты что — идиот? У меня таких «свояков» полгорода.
Мараков повернул ключ зажигания. Двигатель завёлся легко.
— Ладно, — полковник взглянул на погоны инспектора. — ладно, лейтенант. За предложение спасибо. Некогда мне. Поехал…
Альфред чуть не проскочил лестницу в бомбоубежище. Если бы не считал шаги и не светил на стену, точно, прошли бы мимо. Того, лившегося сверху, столба белёсого света, который они с Сидоровым видели во время первой вылазки в канализационный коллектор, теперь не наблюдалось. Люк был, естественно, закрыт, а электричество в бомбоубежище, скорей всего, отключено.
— Всё, — радостно сообщил Альфред Окрошке, — пришли. Теперь наверх.
— Лезь первым. Тебе сподручней люк открывать. У тебя руки свободные, а у меня костыли.
Альфред не заставил себя уговаривать, юрко вскарабкался по лестнице и сдвинул люк в сторону.
— Василич, а тут свет горит, — сказал он сверху и быстро спустился вниз, — Ты его отключил, когда мы тут с Сидоровым были?
— Знамо дело, отключил. Экономика должна быть экономной.
— Значит, его кто-то включил. Кто? Может, там бандиты?
— Не, не бандиты, — помотал головой Окрошка.
— А кто тогда?
— Догадываюсь я, кто там свет включил. Бирюк, мать его!..
И, словно в подтверждение этих слов, сверху прозвучал хриплый голос Бирюка:
— Эй! Это кто там шараёбится, ёшкин кот?
— Бирюк! — обрадованно воскликнул Альфред, — Это мы с Василичем. А бандитов там нет?
— Нет тут никаких бандитов. Один я. Забирайтесь, помогу. А кто такой Василич?
— Это я Василич, — авторитетно заявил Окрошка, — не знал, как меня по отчеству? Теперь знать будешь, рожа уголовная!
Бирюк помог выбраться Альфреду, потом они вдвоём втащили в тамбур Окрошку.
— А я сразу, как вы ушли, сюда определился, — рассказывал Бирюк, по дороге к кубрикам, — перетащил сюда кое-что из утвари, малость продуктов захватил, какие нашлись. Выбрал себе конурку, обустроился, вас дожидаючись. Проходите. Голодные, небось? Сейчас подхарчитесь. А где Сидоров?
— Нет больше Ляксеича, — горестно сказал Окрошка, усаживаясь на лежак, — убили его.
— Как убили?
— Напрочь. Взорвали.
— Ёшкин кот!
Окрошка горестно покивал:
— Нету больше нашего командира. Теперь придётся мне тут старшим быть.
— А ты не ошибаешься? Ты точно знаешь, что Сидоров мёртв?
— Точно. Мертвее не бывает. Всего осколками от гранаты посекло. Вот, — Окрошка вытащил из-за пазухи лакированный туфель на правую ногу, — всё, что от нашего Ляксеича осталось.
Бирюк принял из рук Окрошки туфель, подержал, вернул, сказал со вздохом: