Осенний лист или зачем бомжу деньги

- Караулят, Василич, караулят, - покивал головой Альфред. - Я

Пархому нужен. Вернее, наоборот - не нужен. Я же свидетель, а

Пархому мои свидетельские показания ни к чему. Тех бандитов, что ты,

Василич с Сидоровым замочил, наверняка, Пархом хватился…

При упоминании о его боевых заслугах, лицо Окрошки озарилось довольной улыбкой.

- …А это означает, - продолжал Альфред, - что на заводе засада.

Так что на 'Искру' нам с тобой никак нельзя. Меня убьют и тебя за компанию.

- Убьют, ясен пень, - согласился Окрошка. - Как я этих бандюков… из калаша! Такое не прощают. Да. Убьют. Обязательно отомстят. Меня зарежут и тебя…, - он снисходительно посмотрел на Альфреда, - как свидетеля. Они ж разбираться не станут - кто ихних братков из автомата мочил, а кто под столом прятался.

- Не будут, - кивнул Альфред.

- Вот и я говорю… И что ж теперь делать? - Окрошка почесал затылок. - Куда теперь…? Хоть и, правда, в монастырь. Или к майору вертаться? Только сдается мне, что он не очень-то нашему возвращению обрадуется. Не нужны мы ему теперь. С Ляксеичем-то они корефанили, я думаю. Потому он ему и не отказал. А теперь, когда Ляксеича нет больше… А женка у него хорошая, - мечтательно произнес Окрошка и чмокнул губами. - Красивая. И вся ладная такая! Было че у тебя с ей?

Я сразу понял - было.

- Нет. Не было ничего, - Альфред категорически опроверг предположение Окрошки о его любовной связи с женой майора Мотовило и, видя, что тот ему не верит, добавил: - Могло было быть, но…не было. Честное слово. Нас всех с завода уволили, и никто не знал, что его ждет завтра. И я… В общем, смалодушничал я, решил, что одному мне легче будет выкарабкаться… А у Наденьки папа с мамой в деревне. Она к ним должна была уехать. Вернуться. Я подумал…

- Да ладно, - прервал его лепет Окрошка. - Было, не было. Какая теперь разница? Все равно к майору не пойдем…Сейчас бы в наше бомбоубежище пробраться. Там и светло и тепло и двери железные.

Отоспались бы, покумекали. Да как туда проберешься, коли там засада?

Был бы Ляксеич живой… Эх! Мы бы с ним с любой засадой в два счета справились.

- А если…? - Альфред вдруг кое о чем подумал. - Правда, там крысы-мутанты…

- Какие крысы? Ты о чем, Альф?

- О канализации. Ты, Василич пока в бомбоубежище спал, мы с

Сидоровым по коллектору до самого Пархомовского дома дошли.

- Ну и че?

- В этот коллектор стоки со всего города идут. Я к тому, что в бомбоубежище с другого конца пробраться можно.

- Так это ж класс!

- Но там воняет…

- От тебя сильней вонять будет, если Пархом тебя изловит. Не сразу…хотя, и сразу тоже вонять будет. Ты, Альф - мужик бздюливый.

Вмиг обосрешься. Давай, показывай, где в твой коллектор залазить.

Чего стоишь? Помоги подняться, руку дай.

- А крысы-мутанты? - спросил Альфред, помогая одноногому бродяге встать на ноги.

- Фигня! Нет никаких крыс-мутантов. Брехня это все. Крысы в канализации самые, что ни есть обыкновенные.

- А ты откуда знаешь?

- А хоть и мутанты, что с того? У меня есть, чем от них отбиться.

- Окрошка выхватил из-за пояса пистолет, прихваченный им из коморки

Юрки Грибоеда. - А у тебя есть какое-нибудь вооружение?

- Есть. Пистолет.

- Тем более. В два смычка мы всех мутантов разгоним.

- Там темно. Без фонарика делать нечего. - Альфреду страсть как не хотелось спускаться под землю.

Окрошка подмигнул и как фокусник-иллюзионист извлек из кармана фонарик.

- Тот самый? - спросил Альфред.

- Тот.

- В нем батарейки сели.

- А я их заменил, - весело сказал Окрошка, лишая Альфреда последней надежды остаться на поверхности земли. - Как знал, что пригодится. Ну, говори, где спускаться.

- Ты стоишь на канализационном колодце, - вздохнул Альфред.

Окрошка взглянул себе под ноги.

- …Но мы поближе к заводу под землю спустимся… Найдем колодец и спустимся.

- Тогда вперед! Альф! Какого хрена стоишь?

- Пошли…

Альфред понуро побрел за Окрошкой, безуспешно пытаясь выкинуть из своего воспаленного сознания красочную картинку, на которой полчища гигантских крыс, скалясь и издавая странные звуки, надвигались на него со всех сторон. Он даже ощущал зловонное дыхание тех, которые шли в первых рядах. Но, может быть, так пахло от Окрошки.

4.

Отрезанную голову Альфреда Молотилова Пархому так и не привезли. И сами 'головорезы' долго не возвращались. Уже и Шамиль не только отзвонился о удачно проведенной акции, но и успел потолкаться у гостиницы, убедиться, что все тип-топ, и сейчас стоял перед Пархомом в его кабинете и, скрестив руки на груди, невозмутимо глядел на хозяина.

- За Самсонова хвалю. Можешь рассчитывать на премиальные. Но где твои абреки? Те, которых ты на развалины зарядил?

- Я уже послал туда других людей. Сейчас должны позвонить.

И словно в подтверждении его слов раздался звонок. Шамиль приложил мобильник к уху, внимательно выслушал звонившего, что-то ответил на чеченском (гыр-гыр) и, спрятав телефон в карман сказал:

- Они мертвы.

- Ну, это понятно. А где твои джигиты шляются? Почему до сих пор не вернулись, не доложили? Где голова Молотилова?

- Мои люди мертвы, - уточнил Шамиль спокойным голосом.

- Не понял…