ОСЕННИЙ ЛИС

Странным сном минула ночь, и снова наступил день, туманный и хмурый. Утром, обшаривая трюм, Жуга обнаружил длинный брус сухого красноватого кедра, и примостившись на корме, сподобился стругать его ножом. В воду летели стружки. Зерги просто сидела рядом, поджавши ноги и упираясь подбородком в колени.

– Сколько тебе лет, травник?

– Не знаю, – Жуга передернул плечом. – Не считал. Лет двадцать, наверное. А что?

– Ты не бреешь бороду.

– Не растет.

– А травы твои где?

– Потерял… Лето вот настанет – новых наберу. – Он поднял голову. – А ты взаправду ученица колдуна?

– Не веришь? – глаза ее сощурились. – Думаешь, вру, да?

Жуга усмехнулся.

– Верю-верю всякому зверю, а тебе, ежу – погожу…

Некоторое время Зерги молчала, склонив голову набок и задумчиво кусая губы. Жуга чувствовал себя как-то неловко под пристальным взглядом ее серых глаз, и весь ушел в работу, стараясь не смотреть в ее сторону.

– А я знаю, кто ты, – сказала вдруг она.

Тот поднял бровь:

– Тогда ты знаешь больше, чем я сам.

– Ты – крысолов. Тот самый, из Гаммельна, который всех крыс увел и в речке утопил. Угадала, да?

– Ох, люди! – Жуга мотнул рыжей головой и рассмеялся. Прошелся пятерней по волосам, посмотрел девушке в глаза. – С чего ты взяла?

– Слухами земля полнится, – улыбнулась та. – И потом – кто еще смог бы такое проделать?

– Чего только не придумают… Не топил я их. Не было этого.

– Может, ты и детишек не уводил?

– Детей увел, – кивнул Жуга. – Так получилось. Да только я же и обратно их привел… А что еще из Гаммельна слыхать?

– Всего понемногу, – уклончиво ответила Зерги, глядя в сторону. – Звонарь от них ушел, а нового так и не нашли. А еще говорили, что бургомистр ихний провалился.

– Чего-о?! – Жуга опешил. – Это как?

– Очень просто. Сел со всей семьей за стол покушать, ну, все вместе и провалились… со второго этажа на первый, а оттуда – в подвал. Крысы пол подгрызли. – Пояснила она, поймав его недоуменный взгляд.

– Что, только у него? – ошарашенно спросил Жуга. Девушка кивнула. – Вот так раз…

Он отложил в сторону начатый посох и долго молчал. Прошелся пятерней по волосам. Зерги придвинулась ближе, перехватив его руку в движении, и Жуга вздрогнул, ощутив холодное прикосновение. Тыльную сторону его ладони наискосок пересекала розоватая полоска – память о вчерашней драке.

– Это что – вчера, ножом?

– Угу.

– Больно?

– Нет. Уже затянулось.

– Хм! Надо же, как быстро…

Жуга лишь кивнул в ответ. Он и сам заметил в последнее время, что раны его заживают с быстротой невероятной, порою – просто пугающей. Что было тому причиной, он не знал, а думать об этом как-то не хотелось.

– Ты метался во сне. Что тебя гнетет?

Жуга ответил не сразу, собираясь с мыслями.

– Мне снятся собаки, – сказал он, наконец. – Мне снятся звери. Мне снится, что твари с глазами, как лампы, вцепились мне в крылья у самого неба, и я рухнул… Нелепо, как падший ангел. – Он посмотрел ей в глаза и продолжил: – Я не помню паденья, я помню только глухой удар о холодные камни. Неужели я мог залететь так высоко, и сорваться? Жестоко… – Он вздохнул и помотал головой, словно прогоняя видение. – Прямо вниз…

Зерги не ответила.

– Кто такие псы дождя? – помолчав, спросил Жуга.

Девушка вздрогнула. Взгляд ее серых глаз сделался настороженным.

– Ты думаешь, они существуют? – спросила она.

Жуга пожал плечами:

– Мне просто отсоветовали с ними встречаться.

– Псы дождя… – медленно произнесла она. Порыв ветра взметнул ее золотистую, косо обрезанную челку. – Я только слышала про них. – Она закрыла глаза и заговорила, медленно, словно повторяя заученное: – Они приходят в ночь самого большого весеннего прилива. Злые, трусливые, вечно голодные, они бегут по следам твоей души, не зная устали, слюна капает с их клыков, и нет от них спасения ни днем, ни ночью… Они разрушат все, что тебе дорого, и даже если им самим ничего не нужно, тебе они все равно ничего не оставят… – Глаза ее открылись. – Если ты веришь в псов дождя, так может, и в белых волков – тоже?

– А чего не верить? – Жуга пожал плечами. – Я их видел.

– Ты их… что?!

– Я даже с ними говорил.

Потрясенная, Зерги умолкла, и молчала на сей раз довольно долго. Жуга даже подумал, не обидел ли он ее чем-нибудь.

– Я не слыхала, чтоб кто-нибудь остался в живых после встречи с ними… – наконец сказала она. – Даже Веридис, и тот об этом никогда не упоминал. Только в детстве, помню, слышала я одну песню…

– Спой.

– Я не умею петь, – потупилась та.

– Спой, как умеешь. Пожалуйста.

Она запела. Сперва тихо и – просто читая строку за строкой, но старые слова жили своей собственной жизнью, тянули мелодию за собою, голос девушки набирал силу, и вскоре песня стала песней.

Утром снежным белые волки

С утренним снегом, как беглые толки

Выбегут в поле, следы разбросают,

Набегавшись вволю, бесследно растают.

Что вы ищете в выпавшем снеге?

Вам противен вкус нашего хлеба.

Вас гонит в зиму запах добычи -

Крови медвежьей и крови бычьей.

Вы – холодные снежные звери.

Неисчислимы ваши потери -

Гибнете сотнями в солнечном свете,

И жизнь ваша длится лишь до рассвета.

Жутким плачем расколется ночь -

Все! никто мне не сможет помочь: