Осенний Лис

– Он мой друг, – сказал он. – Он спас жизнь мне, моей жене и моему неродившемуся сыну. И если вы хотите навредить ему, то сперва придётся убить меня. А всё, что вы сказали про него, сделал бы любой человек!

Единорог кивнул, принимая ответ, и повернулся к травнику.

«Твоё слово».

Жуга молчал довольно долго.

– Время не бежит вспять, – сказал он наконец. – Я сам пришёл и сам позвал. И если он хочет вырваться из плена, куда его заточили боги, это его право. Не беспокойся: я помню, ты предупреждал меня тогда на поляне. Но теперь выбираю я.

Он повернулся к замершему Чёрному Лису.

– Пускай попробует.

Слова прозвучали, и Единорог склонил голову в знак согласия.

«Это справедливо. Что ты хочешь?»

– Огня, – сказал Жуга.

И угли вспыхнули огнём.

* * *

Жуга сбросил меч, башмаки и шагнул на горящие угли. Лис встал на дыбы и людское обличье принял. Они зашагали по кругу, танцуя на пламенной сцене. А звери молчали, поляну кольцом окружив. Они танцевали вдвоём. Загорелись штанины. Жуга вспоминал, забывая про пламя в ногах. Он был не один в этот миг. Из подвесок браслета он не оборвал ничего для себя одного. Был Вайда-рифмач (травник слышал сейчас его лютню). Был брат Леонард, Збых-кузнец и Ружена, сестра кузнеца. Был Яльмар и Янко, плясал на углях Зимородок, и Влана, и Зерги с Линорой – они были тут… Был рядом Рагнур, скалил зубы насмешливо Роджер и много других. Тёк слезами янтарь на груди…

Жуга танцевал. На востоке вставало светило.

Жуга танцевал для того, чтоб остаться собой.

Жуга танцевал. Обгорали лохмотья рубахи.

Жуга танцевал: «Да пребудет со мной моя боль!»

Реслав еле видел его, заслоняясь руками от жара.

Все звери молчали.

Два тела горели.

Жуга танцевал…

танцевал…

танцевал…

Опал: Единорог

12

Рассвело. День принёс туман, прохладу утра, синеву безоблачного неба и солнечный свет. Пели птицы. Лес вокруг просыпался. На маленькой поляне меж трёх сосен резвились лисы – прыгали, скакали и гонялись друг за другом, тявкали, вертелись волчком. Им было весело: день за днём приближалось их время.

Два человека полулежали у погасшего костра.

– Неужели тебе не было страшно? – спросил Реслав.

Жуга пожал плечами:

– Вначале, конечно, было. А потом не помню.

– Как не помнишь?

Травник покосился на Реслава. Улыбнулся виновато.

– Много ли ты запомнил, когда рождался?

– Как ты себя чувствуешь… теперь?

Жуга помедлил, прежде чем ответить.

– Мне хорошо, – сказал он.

И умолк.

Одежда травника сгорела без следа, остались только башмаки и кожух. Сгорели янтарный крестик и верёвка от него. Волосы же, к удивлению Реслава, обгорели лишь чуть-чуть. Реслав отдал ему свою рубашку. Вторая пара штанов нашлась у Жуги в мешке. Травник лежал, полузакрыв глаза, задумчиво смотрел на резвящихся лисиц.

– Ты знал, что всё так случится?

Травник рассмеялся и сел. Потёр ладонью подбородок.

– Ну ты даёшь, Реслав! Кто ж мог такое знать? Чёрт… морда чешется… Неужто борода растёт?

Жуга перевернулся на живот и потянул из ножен меч. На гнутой рукояти тупорылым матовым клинком засеребрилась бритва. Лис плясал на клинке. Травник поднял взгляд на Реслава. В синих глазах поблёскивали озорные искорки.

– Как думаешь, сумею?

– Лучше не надо, – с сомнением сказал Реслав. – А то ещё распластаешь горло с непривычки. Я бы научил, да сам не бреюсь.

Травник спрятал клинок в ножны, дважды обернул их ремнём и сунул в мешок.

– И что ты делать думаешь? – спросил Реслав.

– Не знаю, – пожал плечами Жуга. – Жизнь продолжается. Или… не продолжается. – Он улыбнулся. – Я не решил ещё. Наверное, осяду где-нибудь, заделаюсь целителем. Людей, зверей буду пользовать. Давно собирался этим заняться. Бог даст, не пропаду. Так, куда это я… Ага. – Он вынул что-то из мешка и протянул Реславу. – Держи, Реслав. На память.

На ладони травника переливался красным полированный овальный камень. Травник подобрал его с алтаря, когда всё кончилось. Опал и кучка серой пыли – всё, что осталось от злосчастного браслета. В рассветных солнечных лучах камень был невероятно, сказочно красив. Реслав замялся в нерешительности.

– Ну, что ты… зачем…

– Бери, бери! – рассмеялся Жуга. – Мне он без надобности. Да не бойся – это самый обычный чёрный опал. Отдашь дочурке.

– Я… – начал было Реслав, и тут до него дошёл смысл сказанного. – Что ты сказал? Дочурке? Но я… откуда…

– Дочке, Реслав, дочке, – утвердительно кивнул Жуга, улыбаясь. – Можешь мне верить.

– Спасибо. – ошеломлённый, Реслав повертел камень в руке. – Скажи, Жуга. – Он поднял взгляд. – Ты мне рассказывал про четырёх зверей. А кто тогда единорог?

«Ты думаешь, у года нет хозяина?» – вдруг прозвучало рядом.

Реслав подскочил и вытаращился на возникшего перед ними единорога. Сглотнул пересохшим горлом. Посмотрел на Жугу. Травник уже был на ногах.

– Ты вернулся!

«Я не уходил».