Осенний безвременник

Милан Бурда и Иван Отт познакомились в 1959 году в тюрьме и уже там договорились встретиться, когда выйдут на свободу. Сколько будущих уголовных деяний замышляется именно в тюремных стенах! Они встретились весной 1964 года, в теплый солнечный день. Медленно прогуливались и вспоминали трудные годы заключения, которые наконец-то уже позади. Потом Бурда пожаловался, что он вечно без денег, вынужден считать каждый грош. «Что-то надо делать, Иван», — сказал он. Невероятно, как часто именно эти слова — «что-то надо делать» — служат первым толчком к преступлению. «Что-то». Человек еще стыдится сказать прямо — что именно. «Я кое-что присмотрю, — продолжал Бурда недвусмысленно, — Приеду и скажу тебе, стоящее ли дело».

Да, они оба испытывали финансовые трудности. Бурда, как известно, влюбился, очень хотел жениться. Ему необходимо было понравиться студентке и ее родителям. Он подумал, что этому могло бы помочь «звание» инженера, а главное — деньги.

Иван Отт тоже сидел без денег, Вернувшись из тюрьмы, он нашел себе женщину, честно вкалывал, но потом долго болел, залез и долги. Какое-то время Отт честно боролся с несчастной судьбой. Но вот пришел Бурда, а с ним и возможность решить все трудности.

Несмотря на страстное желание быстрее разбогатеть, Бурда проявлял осторожность: украденные вещи могут выдать, деньги же безымянны, если только кто-нибудь не запишет номера банкнот. Работали хладнокровно, прежде всего Бурда — главный из двоих. Например, когда в одном из ограбленных ресторанчиков он потерял удостоверение, то вернулся туда и выкрал его со стола уборщицы, которая нашла удостоверение, а кражу еще не обнаружила. Не раз в магазинах самообслуживания включалась сигнализация, так что приходилось все бросать и спасаться бегством. Несмотря на это, их «счет» рос. Отт тоже научился вскрывать решетки и замки так, что его работу нельзя было отличить от работы Бурды. Все же Отт чаще «стоял на стреме».

Однажды после очередного ограбления токарь по металлу почувствовал, что он на подозрении и за ним следят. Видимо, тюрьма была для него хорошей школой, в которой он прошел не только теорию взламывания замков «ФАБ». Бурда решился на эффектный отвлекающий маневр. Он сыграет перед работниками уголовного розыска спектакль — пожалуется на чрезмерное внимание со стороны криминалистов, таким образом он обеспечит себе все 100 процентов алиби. Разъяснив сообщнику свою мысль, он предложил ему осуществить два-три ограбления самостоятельно, используя инструменты: он же, Бурда, будет находиться на глазах у милиции. Маневр удался лишь частично и ненадолго.

Свои финансовые трудности оба временно решили. Ущерб, нанесенный государственному социалистическому имуществу, превысил сто шестьдесят тысяч крон. Соответствующим было и наказание.

― ШАНТАЖИСТ ―

На дверях темного холодного коридора пражской пригородной «префектуры», разместившейся в серой, поблекшей от времени коробке, каких немало строилось в начале 30-х годов, висели бумажки с надписью «допрос». Казалось, что даже они съежились от холода. На кабинете майора тан» бумажки не было. За окном шел снег с дождем, мостовая блестела, как лакированная, — обычная пражская зима.

— Я очень давно занимаюсь этим ремеслом, — сказал майор в почему-то слегка погрустнел. Подумал о себе? Или о своих «подопечных»? — Очень давно… Помните Матичку — подделывание продовольственных карточек?

— Нелегальная типография на Майселовой улице. Какую-то роль там играла неизвестно кому принадлежавшая связка ключей. Послевоенное дело, ставшее классическим.

— Мне довелось участвовать в расследовании этого дела и кое-что распутать. Один из тех ключей был от типографии. Она находилась в подвале. Да, много было всяких хитроумных историй. Но чаще других я вспоминаю две из них. Первая связана с убийством, которое удалось раскрыть исключительно с помощью косвенных улик. Спросите специалиста, что это значит. Вторая история — Газуки, шантажиста. Ничего героического. Но я не выношу шантажистов. Это грязь из грязи. В тот раз он почти ускользнул от нас, и это меня очень раздосадовало: дать уйти безнаказанно этому наглецу только потому, что… Нет, эту историю надо рассказать.

Знаете «Реагену"? Большой завод, несколько сотен служащих. Женщина, о которой пойдет речь, работала на этом предприятии лаборанткой. Было ей что-то около пятидесяти. Некоторые женщины выглядят в пятьдесят лет лучше, чем в тридцать. Всегда аккуратно причесана, одета недорого, но со вкусом. Двигалась неторопливо, говорила негромко. Она пришла к нам с письмом, которое получила с утренней почтой. Не плакала, но чувствовалось, что на грани слез. Вот это письмо: