Оседлать чародея

Виан вздохнул, еще раз проверяя торбу – все ли взяли хотя бы из того, о чем вспомнили. Вообще-то Омелия ему понравилась – и как собеседница и спутница, и как девушка. Последнее его сильно смущало в течение тех двух дней, что они добирались от Рачьей бухты до Тищебора, поскольку эриантийская принцесса, несомненно, не попадала в число тех особ, с которыми Виан мог держать себя как с ровней – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Одновременно с этим парня преследовали мысли, что уж если бы он хотел с кем-то провести вместе заметно больше, чем две-три ночи, так это с Омелией. К счастью, работы на конюшне хватало, чтобы запрятать все эти соображения на самое дно сознания и не доставать даже чтобы смахнуть пыль.

На небе по-прежнему клубились тучи, поливая раскисшую землю мелким дождем. Солнце, которое, согласно бродившим в народе слухам, тоже приходилось царь-девице каким-то родственником, вероятно, спряталось за окоем, а тучи немедленно поглотили все закатные отсветы, погрузив землю во тьму.

– Самая подходящая погода для прогулок, – Виан зябко поежился, утерев с лица рукавом дождевые капли.

– Прогулки для тебя могут закончиться в Тище, – ответил конек, – так что не гулять вышел, а дело пытать.

– И где же нам это самое дело пытать? Я слыхал, в Эрианте покойников морю отдают, так что госпожу… Как ее? Илидию даже на погосте теперь не сыскать.

– Ты что, некромант, что ль? – поинтересовался конек. – С теми, что на погостах, только колдуны-некроманты беседовать умеют. А тебе дух нужен, которому теперь дела нет до того, гниет ли его бренная плоть в гробу или рассыпалась пеплом по морским водам.

Виан вспомнил, что в какой-то из «запретных» книжиц встречал описание обряда вызывания духа. Есть якобы такие люди, что могут дух умершего к себе призвать и в свое тело на время пустить, чтобы тот с живыми родственниками пообщался. Конек тогда сказал, что, по его мнению, все это фокусы и шарлатанство.

– Это даже хорошо, – говорил между тем Лазаро – что темень такая непроглядная и дождь льет. Значит, можно в любом месте остановиться и портал открыть.

– А куда портал-то? – опомнился Виан.

– А помнишь, я тебе, когда мы на корабле плыли, велел на берег смотреть да что-нибудь приметное запоминать?

Виан порылся в памяти. Парочка приметных утесов, напоминающих громадные каменные книги, там была, но вот представить их себе во всех подробностях у парня не получалось. К тому же видел он их со стороны моря и не был уверен, что мерцающая Дверь не выведет его прямиком в это самое море. Где-нибудь в перекладе-двух от берега.

Непонятно, ощутил ли конек эмоции, отразившиеся на Виановом лице, да и мог ли он вообще что-то видеть в этой темноте. Но, похоже, повисшая в сыром воздухе настороженная пауза навела его на правильные мысли.

– Ладно, в мой портал прыгнешь, – сказал он, – но на будущее память тренируй. Пригодится. И учись развивать пространственное воображение, – добавил он, когда Виан поинтересовался насчет портала, ведущего в море.

– Как это? – не понял Виан.

– Учись представлять, как мог бы выглядеть тот или иной предмет не с той стороны, с которой ты смотришь, а, например, сбоку. Ну да ладно, мне что-то уже надоело стоять в этой слякоти.

Виан, смутно различавший силуэты деревьев и помоек, увидел замерцавший прямоугольник Двери.

За Дверью светлее не стало, а вот дождя не было. Виан некоторое время старательно вглядывался в темноту, пытаясь понять, куда же он попал, однако не видно было ни зги. Где-то рядом зевал конек, шумел ветер, запутавшийся в верхушках невидимых деревьев. Отчетливо пахло морем.

– Лазаро, где мы? – спросил Виан в темноту.

– Примерно напротив того островка, с которого «прыгали» в Эриант, – откликнулся из темноты Лазаро. – До берегового обрыва, который ты не смог запомнить, отсюда переклад или полтора. А туда, куда нам надо, попадем, я думаю, завтра к полудню.

– А что ж ты сразу туда нас не перенес? – удивился Виан, наконец сообразивший, что просто стоять в темноте большого смысла нет, и рывшийся в котомке в поисках жар-птицева пера.

– Ты же помнишь… – наставительно начал конек. Извлеченное из тряпицы перо, хоть и несколько

потертое, озарило ровным желтым светом Виана, конька, кустики полыни и часть ровной каменистой площадки, почти не покрытой растительностью и при этом рассеченной глубокой промоиной. Оба путешественника молча воззрились на уходящую в глубь земли черноту.

– Так вот, я говорю, – начал было конек, – что перенестись можно только туда, где…

– А если бы ты нас туда уронил? – возмутился Виан, показывая на промоину зажатым в руке пером. – Раньше не было, – виновато сознался конек, – я же в этих краях был не год и не два назад.

Вот видишь, какая опасная вещь – ходить через портал в места, где давно не бывал! Что уж говорить про те места, в которых не был вовсе.

Они все-таки вздремнули – ближе к утру, когда небо на восходе начало розоветь, показывая, что тучи наконец-то несколько разошлись.

– Я уж думал, что так до самого снега и будет лить, – проговорил Виан, разглядывая отсветы пробуждающегося Светила.