Осада (СИ)

Несколько метров они прошли друг подле друга. Мертвец каждые два метра стукался об забор, остальные следовали за ним по пятам, внимательно наблюдая за каждым действием своего товарища. Неожиданно шляпа упала, доски хрустнули. Мертвец обернулся к Андрею Кузьмичу, и в тот миг, как он снова ударил в забор, Иволгин узнал его. Сын соседей, Игнат, рукастый заводной парень, недавно развелся, и вроде как еще в воскресенье уехал в Подольск к родителям. Собственно, он и помогал чинить «дяде Андрею», как шутливо величал Иволгина, чинить соседнюю секцию забора. Они еще собирались отреставрировать доски вот этой… так вот что искал он.

Иволгин вздрогнул всем телом. Теперь он не сомневался, что перед ним Игнат, старый знакомый, человек душевный, хотя и бабник и выпивоха. А та девица, что шла следом, кажется, Лера, нет, Оксана, последняя его пассия. И ее брат. В соседний дом часто наведывалась их компания, шумели, пели песни под магнитофон и гитару, попивали пивцо на природе. Кто же четвертый… он смотрел, но не узнавал. Слишком далеко стоял, как бы отдельно от них. Может, к лучшему, что не узнал. Может…

– Ах, ты, господи, – пробормотал Андрей Кузьмич. – Савелий Игоревич.

Да, это был отец Игната. В последний раз приезжал как раз после Константина. Проверить, все ли в порядке. Но ведь он уехал в Подольск. Он ведь точно уехал. Игнат ему сам говорил, что посадил отца на электричку. Это как раз перед тем, как у них разговор зашел о слегка подгнивших досках секции, Игнат тогда, улыбаясь во весь рот, обещал: «всенепременно дядя Андрей, я как сивка-бурка». И смеялся, заражая своим смехом Иволгина.

А теперь придется в него стрелять. Ничего не попишешь, придется. Пока он не разнес ту секцию, что сам отыскал и сам готовился сделать. Значит, они так хорошо все помнят. Он слышал, по телевизору, о мертвецах, умеющих пользоваться ключами, даже пытающихся завести машину, правда, всегда неудачно, не хватало реакции и памяти, но вот чтобы так… запомнить секцию забора, чтобы потом ударить в нужное место, ударить посильнее, вот как сейчас они с Ярославом вдвоем, ударить, чтобы взять его крепость.

Неужели больше в поселке не осталось никого? Или к последним обитателям приходят только те, кто их хорошо знает?

Как только Татьяна родит, они немедленно бегут в Рязань. Он сможет довезти их до города, наверняка сможет. Вот только… он уже полгода, как не возился с «копейкой». Ну как с ней не все в порядке. Андрей Кузьмич попытался отбросить не нужные сейчас мысли, но улыбка Игната никак не давала. Он не выдержал, в самом деле, сколько можно давать им ломать забор, и выстрелил.

Промах. Первый раз с такого расстояния, всего три метра, он промазал. Прицелился из другого ствола. Нет, как же мешает эта добродушная, непритязательная улыбка. Как же мешает. Будто нарочно.

Он выстрелил снова. На сей раз в Ярослава, никак не мог стрелять в соседа. Не промахнулся. Молодой человек немедленно упал, Игнат обернулся к тому, словно расстроившись. А может, и на самом деле, огорчился? Когда он сызнова повернулся к Андрею Кузьмичу, спешно перезаряжавшему ружье, улыбки на лице не было. Игнат снова врезался в забор, дерево треснуло, Иволгин загнал единственный патрон, больше не успел в ствол, взвел курок и прицелившись, медленно, очень медленно, потянул крючок на себя.

Он даже не услышал выстрела. Только отдача в плечо. Игнат дернулся и рухнул. В этот момент к начавшемуся углубляться пролому подошли еще четверо, в том числе отец Игната. А со стороны дорожки тоже стали ломиться. В забитую позавчера калитку. И, кажется, она зашаталась под ударами. Андрей Кузьмич спешно подбежал, сминая картофельные грядки. У калитки собралось не менее пяти мертвых. По счастью, незнакомых ему. И били они слаженно, уверенно, все впятером. Все пятеро, здоровые крепкие мужики, обращенные. Эти могли сломать.

Только бы хватило патронов. Только бы хватило. Он сунул руку в карман – наощупь примерно дюжина. Сегодняшняя ночь может и пройдет, дай бог, а вот если и назавтра им придется остаться….

Нет, лучше не думать. Иволгин снова перезарядил ружье и подошел к калитке. Дважды выстрелил, в щель между колючкой и дверью, два тела осели наземь. Он снова перезарядил, но в это время забор со стороны соседа хрустнул еще сильнее. Иволгин обернулся и невольно замер с переломленным ружьем.

Они подходили, с каждой минутой их становилось все больше.

– О, господи! – выдохнул он. У забора уже стояло четверо. Плюс еще те, кто медленно брел через огород со стороны дома, через поломанную калитку соседнего двора. Мертвые стекались, как мотыльки на свет, нет, как шакалы на добычу. Пускай добыча еще может за себя постоять, но не будет же она делать это вечно.

А до зари еще ох как далеко.