– В таком случае, с нетерпением жду встречи с замом консула. Впрочем, если вы хотите просто обратиться к японскому правительству с просьбой о помощи…
– Ну что вы, Лаврентий Анатольевич, это мелко. Мы будем действовать иначе. Кстати, раз уж я прибыл столь рано и прервал ваши дела, мне не хотелось бы задерживаться, – Дзюба запротестовал, но Устюжный прервал его словоизлияния взмахом руки. – Я только довел до вас предложение Акио Тикусемо. Коли вы согласны, я передам ему ответ.
– Вы с ним договорились о встрече?
– Нет, всего лишь по телефону, он просил меня перезвонить, – Устюжный сделал легкое ударение на слове «меня», так что Дзюба, собравшийся было возражать, неохотно кивнул в ответ. – Понимаете, Лаврентий Анатольевич, мы с Акио немного знакомы, а вот вы пока еще друг другу не представлены. Полагаю, мне выпадет эта честь. Вести же беседы с не представленными людьми не в традициях дипломатии, тем более страны восходящего солнца. Уж извините такую церемонность нашего гостя.
– Полагаю, он меня еще и проверяет.
– Я бы не исключил эту версию.
На этом Устюжный и откланялся. Проводив его, Дзюба щелкнул селектором и попросил соединить его с представителем профсоюза в Находке. Затем в Уссурийске. Партизанске. И напоследок в Хабаровске. Всякий раз он начинал беседу с вопроса о положении дел в городе, и как только собеседник, догадавшись о чем будет идти разговор, начинал склонять доставших жителей мертвецов, намекал на двадцать первое число. Возражений почти не было, а если и случались, Дзюба легко давил авторитетом всякий робкий отпор. Тяжелее всего ему пришлось в Комсомольске-на-Амуре, там прошедшая операция принесла самые успешные плоды, зомби на улицах были вычищены полностью еще во вторник, город сейчас потихоньку приходил в себя после случившегося. К тому же заезжие московские корреспонденты весьма благостно отражали состояние дел, мешать их работе активистам профсоюза не хотелось – они сами принимали непосредственное участие в спецоперации, и были особо отмечены лично президентом. Единственное, что напрягало оппозиционеров – небольшая группа сторожевых катеров, в полдюжины, с начала войны за Крым болтавшаяся по Амуру, от Хабаровска до Николаевска-на-Амуре. Теоретически она отлавливала зомби с воды, но за все время ее пребывания на реке, десант так и не высадился. Разве что во время остановки в портах, матросы сходили ненадолго на берег, и тут же возвращались обратно. Что это было и по какому поводу, сказать пока не представлялось возможным. Впрочем, не Дзюбе, он сумел объяснить ситуацию в свою пользу. И склонить к ее принятию собеседника.
Поставив галочку напротив Комсомольска-на-Амуре, Дзюба энергично потер ладони. Оба края, Приморский и Хабаровский, были готовы к возможной акции. Хотя до нее еще палкой не добросишь, да и ситуация в корне могла перемениться не раз, но это согласие многое значило. И прежде всего непоколебимый авторитет самого Лаврентия. На который он так рассчитывал, особенно в последнее время. Когда в рядах оппозиционеров снова наметился разброд и шатания. Одни старались не шуметь, понимая, что в битве с живыми мертвецами сейчас не до них: ни Кремлю, ни местным жителям. Другие же, напротив, именно этот момент и пытались использовать для саморекламы. А иначе как дашь о себе знать, когда эфир занят исключительно войной – то в Крыму, то с зомби.
И всех их следовало как-то сорганизовать и упорядочить. Свести воедино сызнова. Хорошо, Устюжный оставался на его стороне, незримая тень учителя, витавшая за спиной Дзюбы всякий раз, когда он общался с кем-то из «раскольников», продолжала действовать. Глеб Львович демократ старой закалки, член знаменитой Межрегиональной депутатской группы, основанной на Втором съезде народных депутатов, один из создателей Движения демократических реформ, вместе с Виктором Паупером, чья дочь… впрочем, эта история и так всем хорошо известна.