Осада Азова

Атаманы спустились со стены в город, созвали наскоро круг, как потребовало войско. Круг единодушно крикнул: на случай военного времени быть атаманом великого войска Донского калужанину Осипу Петровичу Петрову. Он всем давно показал свою хитрость и верную службу Дону. Походными войсковыми атаманами по-прежнему возвели Михаила Ивановича Татаринова да Наума Васильевича Васильева. Атаману Ивану Каторжному казаки определили службу быть атаманом и выдумщиком, промышленником всех важных оборонных дел: подкопных, орудийных, пороховых. Алексею Старому надлежало оставаться атаманом посольских дел…

Голая степь ожила, стала многолюдна. Дойдя до древнего замка, на пушечный выстрел от крепости, в старые траншеи не спеша вошли турецкие артиллеристы. Они вкатили на буйволах двадцать больших проломных пушек, не менее шестидесяти арб подъехало с каменными зажигательными ядрами. Пушки были с открытыми жерлами, их развернули в сторону Азова, укрепили на брустверах. Капычеи – турецкие артиллеристы, чтобы не сбе­жали с поля боя, по приказу главнокомандующего были прикованы тяжелыми цепями к пушкам. Пушки, чтоб их казаки не укатили к себе в крепость, также были прикованы железными цепями к бревнам, глубоко врытым в землю.

Возле древнего замка Погурды-бабы взметнулись знамена с конскими хвостами, среди которых находились три главных знамени: знамя великого султана Ибрагима, червонное, китайковое, длиною в сто локтей, знамя главнокомандующего турецкой армии Гуссейн-паши Делии и знамя адмирала флота Пиали-паши.

Знамена с белыми, черными, рыжими конскими хвостами, знамена красные и черные, золотистые и серебристые, простые и дорогие, выросли, как густой лес, вокруг трех главных знамен.

Турецкие войска тянулись и тянулись, и не было им конца и края. Скрипели телеги, колеса сотен тяжелых неуклюжих орудий, которые всей своей тяжестью вдавливались в сырую землю, выбивали глубокие, по самые «тупы, колеи, скрежетало и лязгало железо. Крепостные орудия тащили цугом люди, верблюды, усталые и отощавшие буйволы.

Азов окружали со всех сторон. Со всех сторон к крепости ехали воины конные, шли воины пешие.

Первыми на самое близкое расстояние к городу с невероятным достоинством и неустрашимым видом подошли немецкие войска во главе с двумя полковниками. Полковники были высокого роста, в ловко затянутых мундирах мышиного цвета, в лихо надетых набекрень медных касках с острыми шишаками. У поясов огнем горели медные ножны сабель. Высокие голенища сапог до колен были забрызганы грязью. Шесть тысяч наемных немецких войск шли строгим маршем в такт грохающим барабанам.

К Водяной башне адмирал флота Пиали-паша и известный, непобедимый и храбрый Сейявуш-паша спешно отрядили десант морских войск в пятидесяти двух лод­ках. Высадили его на противоположной стороне небольших островов Удеги и Тимура. Турки быстро заняли старые траншеи. На турецкий десант возлагалась большая задача – не допустить прихода казачьих подкреплений.

Турецкие войска окопались на берегах мелких рек – Улутона, Деритона, Канлыджи. Многие плоты, груженные кирками, лопатами, ломами, камнем и бочками с порохом, сопровождали войска. На плотах, сколоченных из бревен и положенных поверх легких лодок, турки доставили с больших кораблей более сотни пушек, стенобитные машины. На западной стороне полупустынной степи Гейгата возник из палаток и шатров огромный город, в котором стали размещаться тысячи людей, верблюдов, лошадей.

Среди разноплеменных и разноязычных многотысячных войск ходили турецкие муллы в зеленых бешметах, в белых чалмах, с большими кинжалами на поясах, в коротких штанах и ободряли войска. Муллы произносили священные слова Магомета, устрашали Кораном, возносили молитву аллаху. Голос муллы для каждого турка, для каждого татарина, для всякого верующего мусульманина всегда был призывом аллаха, сопровождающим человека на смерть, на большие и малые подвиги.

Мулл в турецком стане было пятьсот человек, во главе с пророком, великим муэдзином турецкой армии и флота Челеби Эвлией. Ему было приказано главнокомандующим Гуссейн-пашой Делией возносить молитвы аллаху с особым старанием. Особый наказ эфенди Эвлия получил от доверенного и тайного лица султана – злого, хромого скопца Ибрагима, которому, как своему слуге, султан поручил тайно следить за всеми пашами, адмиралами, беглер-беками, алай-беками и даже за самим главнокомандующим Гуссейн-пашою. Раздражительный Ибрагим был в турецком войске глазами, ушами, совестью и тенью султана. Он нетерпеливее других ждал начала грозной битвы на Дону, чтоб русской кровью утолить свою неутолимую жажду мести всему миру.

Гуссейн-паша надеялся покорением Азова добиться для себя немалой славы и прибыли, получить поместья, знаки отличия и всякие другие военные награды.

Пиали-паша стремился стать первым после султана человеком, чтобы затмить своим именем имена других военачальников.