Ось

Доктор Двали говорил, что в ней есть частички разрушенных машин. По мнению Айзека, здесь ничто не напоминало о машинах, но ему нравилась зернистость пепла, то, как он собирается в кучку на ладони и сеется между пальцами. Он сжал руку в кулак — и пепел сбился в хлопьевидный комочек. Разжал — и комочек тут же развеялся в воздухе.

Пепел светился. Не просто светился — сиял. Айзек знал, что, употреби он такое слово, никто бы его не помял. Это было сияние особого рода, не такое, как обычный свет. Айзек был уверен, что никто, кроме него, этого не может видеть. Может, Сьюлин Муа могла бы что-то ему объяснить?

У него накопилось уже очень много вопросов, которые хотелось ей задать. Но теперь сделать это было не так-то просто. С самого своего появления она была постоянно чем-то занята. То один, то другой взрослый подходит к ней и начинает о чем-то расспрашивать. Так что Айзеку приходилось дожидаться своей очереди.

За ужином он заметил, что, рассуждая о пепле и его происхождении, взрослые то и дело обращались к Сьюлин. Это было что-то новое. Его воспитатели всегда представлялись ему людьми более или менее всезнающими.

И мудрыми — мудрее всех остальных. Айзек не мог судить об этом на основании собственного опыта — он никогда не видел «остальных». Только смотрел фильмы о них и читал книги, где они все время говорили о каких-то совершенно неинтересных вещах и постоянно причиняли друг другу боль. Здесь, в поселке, дискуссии то и дело приобретали нешуточный накал, но никогда не переходили в ссоры. Каждый из взрослых знал невероятно много в своей области, по крайней мере так казалось Айзеку. Поэтому все вели себя сдержанно — во всяком случае, старались. И все — кроме, разумеется, него самого — были очень немолоды.

* * *

Но даже на этом фоне Сьюлин Муа казалась чем-то исключительным. Она знала больше, мыслила глубже, чем те, на чьи знания и мнения Айзек привык полагаться. И что озадачивало больше всего — казалось, ей не очень-то нравятся поселок и его жители. Тем не менее она всегда вежливо и терпеливо отвечала на их вопросы.

— Разумеется, это имеет отношение к гипотетикам, — говорил доктор Двали. Он имел в виду пепел. — Вы согласны?

— Весьма логичный вывод. Возразить нечего.

Сьюлин Муа ткнула вилкой в тарелку и попробовала то, что в ней находилось, на вкус. Обычно взрослые готовили ужины по очереди, хотя небольшая горстка энтузиастов участвовала в этом чаще других. На сей раз обязанности повара исполнял мистер Поузелл, геолог. По части кулинарии он был скорее любителем, нежели специалистом. Овощное варево, лежащее у Айзека на тарелке, отдавало чесноком, эвкалиптовым экстрактом и еще чем-то чудовищно пережаренным.

— А вы раньше видели или слышали о чем-нибудь подобном? — спросил доктор Двали.

Формально в коммуне не существовало иерархии. Но, как правило, при обсуждении серьезных вопросов тон дискуссии задавал доктор Двали, и если он произносил какие-то итоговые замечания, они считались окончательными. Доктор Двали проявлял особое внимание к Айзеку. Волосы у него были седые, шелковистые, глаза — карие, крупные, брови походили на разросшуюся живую изгородь. Айзек же относился к доктору Двали с терпеливым безразличием. Но в последнее время — он сам не знал почему — Двали стал вызывать у него неприязнь.

— Именно о таком не слышала, — ответила Сьюлин. — Но мы немного лучше знакомы с миром после Спина. Иногда случается, что с неба падает что-то необычное.

Кто это «мы»? И о каком небе она говорит?..

— По всей вероятности, из «Марсианских архивов» были среди прочего изъяты все теоретические соображения, касающиеся гипотетиков, — сказал доктор Двали.

— Видимо, потому что это были лишь теоретические соображения.

— Но вы-то сами что о них думаете?

— То же, что все. Что гипотетики — это самовоспроизводящиеся машины. А они во многих отношениях подобны живым существам. Они способны изменять окружающую среду. Синтезировать очень сложные полуорганические молекулы из льда, минералов, а возможно, и из вакуума. Продукты их деятельности не вечны, как все на свете. Они постепенно стареют, разрушаются, заменяются новыми. Отсюда и машинообразные остатки в пыли.

«Вот это да. На нас свалились машины!» — подумал Айзек.

— Но их чистой массы, — сказал доктор Двали, — хватит, чтобы покрыть собой сотни квадратных километров.

— А что тут удивительного? Учитывая их возраст, это не более невероятно, чем образование перегноя в вашем саду.

Она говорила об этом так уверенно. Откуда она могла это знать?.. Айзек решил при случае непременно спросить ее, откуда.

* * *

Этой ночью порывистый ветер с юга усилился. Айзек лежал в постели и слушал, как поскрипывают стекла в оконной раме. Звезды в небе были окутаны тонкой песчаной пылью, принесенной ветром из Руб-эль-Хали.

Вселенная стара, стара, очень стара. Она породила на свет множество чудес, в том числе — гипотетиков. И не в последнюю очередь, самого Айзека — его тело, мысли, чувства.