Ось

Лизу охватил страх. Она села и попробовала оглянуться. Он должен быть где-то здесь, за бетонными плитами, он тоже каким-то образом сумел уцелеть в этом бешеном вихре!

— Турк!

— Не смотри на меня, Лиза. Не стоит.

Она перепугалась настолько, что уже и не смела оглянуться. Должно быть, он смертельно ранен, искалечен. Она опустила глаза, но лучше бы она этого не делала. Под ногами Лизы на землю лег мощный луч света, исходивший как раз оттуда, где по ее предположениям должен был находиться Турк — его тень. Это еще больше повергло ее в ужас. Она зажмурила глаза. Крепко-крепко. Сжала кулаки. И ждала, что он еще скажет.

* * *

— Лиза, — встревожился Брайан, — тебе дурно?

— Нет, — с трудом выговорила Лиза. Перед ней стоял бокал, и Махмуд наливал в него вино. Потом налил ей еще. Лиза отодвинула бокал.

— Прости меня.

Турк сказал совсем немного.

Но это было очень личное. Это имело значение только для них двоих. Она будет помнить это всегда, до самой смерти.

Он попросил прощения за то, что оставил ее. Сказал, что у него уже нет выбора. Для него теперь открыта только одна дверь.

— Какая дверь?.. — спросила Лиза.

Турк ответил коротко:

— На запад.

— Он уехал на запад, — сказала Лиза Брайану.

…И все же она заставила себя тогда повернуть голову, чтобы увидеть, увидеть самой. За ее спиной оказался не Турк, а Айзек, чье тело было чудовищно изувечено, а рука переломана сразу в двух местах. Но он сиял, словно полная луна. Его кожа светилась и переливалась всеми оттенками, как эти шары памяти над головой. Как будто он и сам стал одним из них. Впрочем, он им и стал, решила Лиза.

Она понимала, что происходит, потому что Турк уже объяснил ей это. Тело Турка оставалось под завалами, но его живая память была здесь. В останках Айзека, которые деревья гипотетиков откопали из-под руин. С ним был не только Турк. И Эш, и Джейсон Лоутон, и Анна Рэбка.

— А почему нет Дианы?

Она предпочла остаться, сказал Турк.

— А доктор Двали?

— Нет. Только не Двали.

Тут светящуюся оболочку Айзека подхватил ветер, поднял и стремительно понес на запад.

* * *

Брайан спрашивал ее что-то о книге.

— Не было никогда никакой книги, — сказала Лиза.

— Но ты что-нибудь узнала об отце?

— Немного.

— Потому что я тоже кое-что узнал. После того как ты позвонила и сказала про Томаса Джинна, я решил сам в этом разобраться. Его больше нет — его убили… оперативники.

Лиза молчала.

— С твоим отцом могло случиться то же самое.

— Могло?..

— Да нет. К сожалению, случилось.

— У тебя есть доказательства?

— Только фотография. Доказательством в суде она, конечно, послужить не сможет… Но это та правда, Лиза, которую ты так хотела узнать.

Она понимала, что за фотографию он имеет в виду. Но она не захотела ее видеть.

— Я и так все знаю, — сказала Лиза.

— Ты уверена?..

Да, она знала, что случилось с ее ни в чем не виновным отцом. Даже больше того, что мог знать Брайан. За что и почему его убили. Она уже отправила сообщение в Калифорнию:

«Он не ушел от нас. Он был похищен. Я знаю это».

«Тогда ты можешь теперь возвращаться домой», — ответила мать.

«Я и так дома», — написала ей Лиза. И позже, проходя мимо пристани в утреннем тумане, поняла вдруг, что так оно и есть.

* * *

Она распрощалась со Сьюлин Муа по пути в Порт, на какой-то из пригородных автобусных остановок. Лиза спросила марсианку, не трудно ли ей будет одной продолжать свой путь, и та ответила, что она в порядке. Впрочем, Лиза и не сомневалась, что кто-кто, а Сьюлин справится. Десятилетиями она жила, руководствуясь только собственным умом и потребностью бескорыстного служения, присущей Четвертым. «Мне еще есть чем заняться», — сказала она. Айзек стал ее самым большим провалом. Но дальше будет только хуже. Что бы ни представляла собой сеть гипотетиков, сказала Сьюлин, ей по-прежнему не хочется, чтобы они обращались с людьми как с материалом. «Я не согласна быть просто фишкой в чьих-то грандиозных затеях, — как выразилась она. — И не желаю такой судьбы всему нашему виду».

— И куда вы теперь отправитесь? — спросила Лиза.

Марсианка улыбнулась и сказала:

— Думаю, на запад. А вы-то как? С вами все в порядке?

Разумеется, с ней было не все в порядке. Воспоминаниям о Руб-эль-Хали суждено преследовать ее годами. Но она только пожала плечами и ответила:

— Я справлюсь.

Должно быть, это прозвучало так искренне с ее стороны, что марсианка взяла ее за руки и, глядя в глаза, с чувством пожала ей на прощание обе руки.

* * *

— Жаль, что все так вышло, — сказал Брайан. На его языке это означало: «Понимаю, что о нашем браке уже не стоит и заговаривать». — Очень многое могло быть иначе, но так уж обернулось.

Хорошо, что он это сказал. Теперь Лизе легче было взглянуть непредвзято на все, что он делал — или пытался делать — для нее.

И уже ни в чем его не упрекать.