Ось

— Мне особенно нечего рассказывать. Моя история не слишком интересная. Муж работал в Американском университете. Не постоянно — его приглашали время от времени читать лекции. Он не был Четвертым, но относился к ним с симпатией. Он бы и сам на это пошел, если б не его вера. Он был ортодоксальным иудеем. Если бы не это, он был бы сейчас жив. У него была неоперабельная аневризма. Единственное, что могло тогда его спасти, это курс Четвертого возраста. Я его уговаривала. Но он не соглашался. Я стала его за это просто ненавидеть.

— Потому что… Потому что вы были беременны?

— Да.

— Он знал?

— К тому времени, как я узнала точно, его аневризма лопнула. Он прожил еще несколько дней, находясь уже в коме.

— Этот ребенок и есть Айзек?

Миссис Рэбка снова прикрыла глаза.

— Это был зародыш. Понимаю, как грубо это звучит. Но я не могла смириться с мыслью, что мне придется одной растить ребенка. Я собиралась делать аборт. Доктор Двали отговорил меня от этого. Он был одним из самых близких друзей мужа, потом стал и моим другом. Он сразу сказал мне, что он Четвертый. Благодаря ему я поняла, что это — по крайней мере с определенной точки зрения — высшая ступень человеческого существования. Он рассказывал мне обо всем. В частности, о спорах среди Четвертых. И конечно, о гипотетиках. А я с детства этим бредила. Благодаря Авраму я познакомилась со всеми остальными. Они мне очень помогли.

— И уговорили вас пойти на это…

— Никто меня ни на что не уговаривал. И ничего не заставлял. Мне просто понравились эти люди. Все другие приходили ко мне тогда из вежливости и говорили то, во что сами не верили. А они не лгали. Говорили то, что действительно думали. У Аврама была цель жизни — контакт с гипотетиками. Он очень осторожно дал мне понять, что именно я могу помочь им в их главном начинании. Поскольку я еще не была Четвертой… и была беременна.

— И вы отдали ему Айзека…

— Не Айзека!..Только возможность рождения Айзека. Иначе бы я его никогда не доносила. — Она вдохнула и выдохнула, ее вздохи показались Лизе чем-то вроде прибоя, накатывающего на древний берег. — Это было не больнее, чем сам курс Четвертых. Обычная инъекция, а потом, когда я пришла в норму, — другая, внутриматочная, чтобы организм не отторг несовместимый зародыш. Почти все это время я была под наркозом. Честно говоря, я очень мало что помню о самой беременности. Айзек родился семимесячным.

— А потом?..

Миссис Рэбка смотрела в сторону.

— Аврам поступил очень мудро. Он предложил, чтобы Айзека воспитывала не я одна, а вся община. Мне не следовало иметь слишком тесных уз с ребенком.

— Из-за него? Или из-за себя?

— Из-за нас обоих. Никто не знал, долго ли он проживет. Айзек был — и есть — попытка, мисс Адамс. Аврам оберегал меня от того, что могло бы обернуться для меня еще большим горем. Но не только в этом дело, мне бы очень хотелось быть настоящей матерью Айзеку, но он даже не понимает, что такое мать. Он и совсем малышом не позволял брать себя на руки. Я с самого его рождения поняла, почувствовала, — что он знает больше моего, что он не такой, как мы… другой.

— Вы сами его таким сделали, — поневоле вырвалось у Лизы.

— Да. Сами. Мы понимали, что это грех. И надеялись, что он будет искуплен тем, что Айзек узнает и услышит когда-нибудь.

— Неужели вы сами в это верили?

— Спасибо, что вы пытаетесь найти для меня оправдание, мисс Адамс. Да, я верила. Мы все в той или иной степени верили — поэтому и поселились там, в Кубелике. Но никто не верил в это настолько искренне — я бы сказала, настолько героически, — как Аврам. Бывали, конечно, сомнения, раскаянья… Как без них? Невеселая история, правда? Я уверена, у вас не укладывается в голове не то, как мы на это решились, а сама идея как таковая. Как такое может кому-то захотеться. Что ж, одним хочется одного, другим другого. В этом смысле Четвертые — такие же люди, как все. Не стоит принимать чью-то точку зрения за абсолютную истину. — Миссис Рэбка опять прикрыла глаза. — Я очень устала, и мне нечего вам больше сказать.

* * *

Экспедиция возвратилась назад с едой, водой, запчастями и — как ни удивительно — с еще одним внедорожником. По словам Турка, его купили у какого-то местного хапуги-дилера, переплатив втрое. У Четвертых — заявил Турк — явно больше наличности, чем здравого смысла. А может здравое понимание той грани, за которой деньги уже не важны.

Лиза помогала Турку грузить припасы в багажники. Его движения выглядели машинальными — и в то же время раскованными. Помогая ему, Лиза наконец ощутила себя самой собой. Можно было не думать о миссис Рэбка, об Айзеке, о докторе Двали, обо всем, что, быть может, ждет их в пустыне.

— Так ты с нами, — спросил он наконец, — или будешь ждать автобус до Порта?

Она не удостоила его ответом. Он того не заслуживал. Разумеется, она собиралась ехать с ним. В полную неизвестность — или как там называется место, куда попадают все достойные люди, когда исчезают.

ЧАСТЬ IV РУБ-ЭЛЬ-ХАЛИ

ГЛАВА 23

К тому времени, как пепел стал сыпаться снова, Брайан уже благополучно возвратился в Порт-Магеллан.