Оружие нищих

— Человеку было приятно, когда я разговаривал с ним о любимой им дисциплине. А мне что? — пожал плечами подросток. — Мне несложно. Как-то по случаю прочитал, вот и запомнилось. Но на самом деле, всей этой математике я не верю.

— Как, совсем?! — удивился Евгений Владимирович.

— Наверное, я неправильно сказал, — сразу став не по годам серьезным, медленно подбирая слова, начал объяснять Светличный. — Точнее, не так. Попробую пояснить. Теорию, конечно, знать надо, и знать хорошо. Но исключительно для общего развития и грубого, прикидочного расчета, который можно произвести за несколько минут при помощи логарифмической линейки.

— Почему ты так решил?

— Потому как дальше начинается полная ерунда.

— Обоснуй.

— Вот смотрите, если бы я продемонстрировал комиссии два тома расчетов жесткости станка, это произвело бы крайне благоприятное впечатление, — со смешком начал Юра.

— Наверное, — согласился полковник.

— И не беда, если бы точность совпадения расчета с опытными данными составила бы двадцать-тридцать процентов. Плюс-минус лапоть, как любит выражаться Иван Сергеевич.

— Примерно так.

— Зачем тогда лишние умствования? Прикинув жесткость станка по простейшим формулам, я получил примерно те же результаты. С той же ошибкой.

— Ну, там сложная система, — начал объяснять Евгений Владимирович. — Ее бы лучше численно, методом конечных элементов…

— И год биться с расчетной моделью, чтобы убедиться в том, что результат тот же? — скептически улыбнулся Юра.

— Ну, как тебе сказать. Вот, например ствол. Деталь ответственная, высоконагруженная, требует скрупулезного учета мельчайших особенностей конструкции.

— Да бросьте, — без всякого уважения к авторитету и погонам перебил подросток. — Насколько я знаю, существует пять методов расчета ствола, так?

— Четыре, — поправил Евгений Владимирович.

— Пятым я считаю формулу rp/2t, — так считали котлы и резервуары еще в девятнадцатом веке, — пояснил Юра. — Там ошибиться можно вдвое, но при трехкратном запасе прочности — метод работает.

— Согласен. Продолжай, — заинтересовался полковник.

— В общем, умники еще не определились, почему все-таки разрушается металл. И в зависимости от того, каким предположением им предпочтительнее руководствоваться, возникают методы расчета Рэнкина — это по нормальным напряжениям, Сен-Венана — это по наибольшей нормальной деформации, Кулона — по касательным напряжениям, и Губера — по формообразованию.

— Последняя считается самой точной, — заметил полковник.

— Да что толку-то? — возразил Светличный. — Почему-то все они предполагают, что нагрузка носит статический характер. Но ведь это не так, правда? Кроме того, на стволе, о котором мы сейчас рассуждаем, есть переходы, резьба, проточки. Бывает, делают продольные долы для лучшего охлаждения. Но нигде — заметьте! Нигде нет методики расчета того же ствола с учетом влияния местных концентраторов напряжений.

Единственное, что я нашел, это формулу Инглиса, статью Кирша 1898 года о распределении напряжений в пластине с круглым отверстием и статью Колосова на ту же тему 1910 года. С той лишь разницей, что у Колосова отверстие было эллиптическим.

Да даже если бы метод и был! Все равно, металл от партии к партии может быть различен, его могут по разному проковать, по разному термообработать. Не проще ли прикинуть, что там по простейшей формуле, а потом убедиться в достоверности расчета экспериментально. Ствол — отстрелять так, чтобы не пострадать самому. Жесткость — проверить нагружением.

— Это примерно как ты засунул в шпиндель станка пруток, установил индикаторную стойку и от всей души потянул? — скептически поинтересовался Евгений Владимирович. — Видел бы ты их лица…

— Да какая разница? Видел, не видел. Главное в том, что пружинный динамометр и индикаторная стойка оказались достовернее заумных расчетов. И товарищ Новицкий вынужден был это признать!

— Парень, вот смотрю я на тебя, и диву даюсь, — ответил полковник. — К подобным выводам обычно приходят старые, битые жизнью инженеры с огромным практическим опытом, видевшие, как отказываются нормально работать безукоризненно просчитанные конструкции. Но ты-то как такое осознал?!

— Это не я, — мучительно покраснел подросток. — Я, фактически, только озвучил. А подсказал — Иван Сергеевич. Он всю жизнь с металлом работает.

Тем временем, машина свернула на неприметную лесную дорогу, в незапамятные времена уложенную брусчаткой, и, пропетляв километра полтора под смыкающимися над головой кронами, остановилась перед КПП.

Неделей позже.

— Как там наш стажер? — спросил тихо вошедший в мастерскую Евгений Владимирович.

— Да уж всяко лучше, чем были практиканты из Военмеха, товарищ полковник, — повернувшись от верстака, кратко ответил мастер. — Водку не пьет, распорядок соблюдает, в Еленовку на танцы не бегает. Что еще-то?

— Это ты, Палыч, про дисциплину говоришь. А по сути?

— Нормальный парень. Больше ничего сказать не могу. Может, и гений он, как ты говоришь, но как по мне — просто спокойный, старательный хлопец. Льюис вот починил.

— Который?

— Да тот, что киношники угробили.