Оружейник

Через десять минут ожидания с нашей стороны и жарких обсуждений во вражеском стане ("Капитан! Ваши права гарантированы Верховным законом СШП, и вы можете писать рапорт и требовать всех положенных вам выплат. Но, Богом клянусь, я понятия не имею, куда подевался генерал Хайвелл! Поверьте, я сам дорого отдал бы, чтобы это знать! Уж очень хочется посмотреть в глаза этого "руссофоба"! Это он довел нас до такого апокалипсиса. Подозреваю, что он добровольно перешел на сторону противника в своем давнишнем стремлении выведать загадки непостижимой души руссов. Если она у них есть, конечно. А нас его стремления сделали разменной монетой, да. Кстати, я намереваюсь подать на него в суд. Дело за малым — добраться до суда… Да и вообще, выбраться отсюда в благословенную нашу страну…") над позицией пиндосов поднялся длинный кусок антенны с привязанной к ней футболкой, которая видимо, символизировала белый флаг — парламентерский знак.

Через пару минут из-за укрытий появился человек в полевой форме с поднятыми руками. Судя по знакам различия — полковник.

Дойдя до обгорелого пня, делившего примерно поровну расстояние от линии наступления до наших окопов, противник остановился в нерешительности.

— Пойду, — коротко бросил я, поднимаясь на ноги.

— А вдруг это ловушка? — взвыл Искин.

— Не думаю, — подал голос Виктор Васильевич. — Иди, Антон! Принимай капитуляцию, Командор! — торжественно добавил безопасник.

Я вопросительно посмотрел на майора Смирнова. Тот утвердительно кивнул.

Подойдя к полковнику и ответив на его воинское приветствие, я вопросительно приподнял бровь:

— Слушаю вас, полковник. Вы что-то хотели мне сказать?

— Извините, сэр, не знаю, как к вам обращаться: ваши знаки различия мне не известны! — растерянно оглядывая мои лычки и шевроны, произнес полковник Пристли.

— Мое звание Командор. Вооруженные силы Российской Федерации, — сухо ответил я, буравя его взглядом, скопированным мной у Виктора.

Поежившись, полковник пробормотал:

— Но вооруженных сил Российской Федерации не существует, собственно, как и самой Российской Федерации!

— У вас устаревшие, да и просто не верные данные, полковник. Ваши войска, очевидно, выполняя ваш приказ, вторглись на территорию суверенного государства! По всем законам я должен уничтожить врага, нарушившего наши границы, и привести силы стратегического назначения в боевую готовность, — стараясь звучать как можно весомей, произнес я. — Я доступно излагаю, сэр? Вам известно, что такое "силы стратегического назначения"? — сурово добавил я, многозначительно глядя прямо в глаза полковнику Пристли. — Про "Мертвую руку" слышали, наверно? — уже не сдерживаясь, я ухмыльнулся, со злорадством наблюдая, как сползает с лица моего собеседника былая самоуверенность, и его заливает мертвенная бледность.

Так-то, ребятки. Это, как правильно было сказано, вам не гражданских раскатывать с воздуха, словно в тире! Что, не по нюху табачок?..

— Но… но… но… но мы же не знали! У нас был приказ ликвидировать бунт! — отчетливо лязгая зубами, выдавил полковник, которого явственно начало трясти. — Клянусь Богом, это все генерал Хайвелл. Я давно говорил, что пора, пора ему на пенсию!.. Но раз у вас государство, о, сэр, я возьму на себя смелость доложить своему руководству!.. — "Если уберусь отсюда живым и здоровым! — стараясь не дрожать так явно, лихорадочно закончил про себя полковник. — Боже, Иисус. Клянусь, если я доберусь до нашей страны, — поставлю тебе свечку в церкви. Даже две свечки, Господи. Только вытащи меня отсюда!". Все его метания и томления так явно читались на потном круглом лице, что я не удержался от довольно язвительной ухмылки.

Да… полковник-то тряпка, особенно по сравнению со своим коллегой — упомянутым генералом Хайвеллом, сидевшим в настоящий момент у нас в бункере под арестом.

— И что вы предлагаете мне с вами делать, полковник? Поступить с вами, как велит мне Устав? Или будут другие предложения?

— Мы сдаемся! Просим снисхождения согласно Женевской конвенции, — прижимая толстенькие ручки к груди, воскликнул полковник Пристли.

— Когда прижало, вспомнили о Женевской конвенции? — грубо усмехнулся я. — Что же вы раньше про нее не вспоминали? Когда поджаривали нашу страну? Когда бомбили и убивали наших чудом оставшихся в живых граждан?!

На полковника было жалко смотреть. Из-под козырька его фуражки градом катился пот. Толстые губы беззвучно шевелились. Серые глубоко посаженные глаза растерянно бегали по сторонам. Даа… не вояка.

— Ладно, возвращайтесь к своим. Через пять минут сложить все оружие, руки в гору и ждать досмотровую команду с конвоирами. Жизнь вам и вашим бойцам сохранить обещаю, — ответил я и, брезгливо отвернувшись, двинулся к бункеру.

* * *

Спрыгнув в окоп, я успокаивающе кивнул майору Смирнову, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу в ожидании новостей.

— Ну, Командор, на чем порешили?