Орудие ведьмы – любовь

– Я не грущу. – Это ложь, поняла она, а ведь она никогда ему не врала. – Разве самую малость. Женщина, когда носит ребенка, сходит с ума, тебе ли не знать? Забыл, как я то и дело рыдала, когда была беременна Брином? А ты молча сделал и принес в дом колыбельку… Я же рыдала так, будто наступил конец света!

– То было от радости. А сейчас тебе грустно.

– И радостно тоже. Как раз сегодня я стояла и смотрела на наших детей и думала о тебе, о том, как мы живем. Это радость, Ойн. Сколько раз я тебе отказывала, когда ты просил меня стать твоей, а?

– Для меня и одного было много.

Она рассмеялась, и к горлу ее подступили слезы.

– А ты все просил и просил, помнишь? Обхаживал меня то песнями, то увлекательными историями, то полевыми цветами. А я все твердила, что никому не буду принадлежать.

– Никому, кроме меня.

– Никому, кроме тебя.

Она вдыхала в себя эту ночь, благоухание сада, леса, холмов… Вдыхала то, что стало для нее домом, понимая, что однажды ей придется все здесь оставить, чтобы вернуться в дом своего детства. Вернуться к своему предназначению.

– Ты знал, кто я такая. Знал, кто я есть. И все равно хотел меня: не моей колдовской силы – меня.

Вот что оказалось для нее дороже всего на свете, вот что распахнуло ее сердце, которое она зареклась держать на замке.

– А когда я больше была не в силах противиться этой любви, я рассказала тебе все, все без утайки, и вновь отказала. Но ты попросил опять. Помнишь, что ты говорил мне тогда?

– Я и теперь тебе это скажу. – Он повернулся к ней и, как в тот далекий день, взял ее руки в свои. – Ты моя, а я – твой. Я возьму все, что есть в тебе, и отдам все, что есть во мне. И я буду с тобой, Брэнног, Смуглая Ведьма Мейо, и в огне и в воде, и в горе и в радости, и в бою и в мире. Загляни в мое сердце, ведь ты это можешь! Загляни в меня и познай любовь.

– А я так и сделала. И делаю до сих пор. Ойн! – Она прижалась к нему, зарылась лицом у него на груди. – Это такое счастье!

И все-таки она не удержалась от слез.

Муж принялся ее гладить и утешать, потом легонько отстранил от себя, чтобы видеть ее лицо в бледном свете луны.

– Что, пора сниматься с места? Возвращаться в Мейо? – догадался он.

– Да, и скоро. Совсем скоро. Прости меня!

– Нет. – Поцелуем он заставил ее замолчать. – Никогда больше не говори мне так! Ты разве не слышала, что я сказал тогда? Забыла мои слова?

– Могла ли я знать? Когда ты произносил эти слова, а я чувствовала, что они проникают мне в самое сердце, могла ли я знать, что когда-нибудь мне будет так горько? Как бы мне хотелось остаться, просто остаться здесь! Быть здесь, с тобой, а все остальное оставить в прошлом и где-то далеко-далеко. Но я не могу. Не могу дать эту малость ни нам с тобой, Ойн, ни нашим детям.

– Им ничто не грозит. – Он снова положил руку ей на живот. – Ничто и никто. Я об этом позабочусь, клянусь тебе!

– Ты должен в этом поклясться, ибо, когда придет время, мне придется оставить их и вместе с братом и сестрой сразиться с Кэвоном.

– Не забудь и меня! – Он взял ее за плечи, и в глазах его вспыхнул огонь и праведный гнев. – Что уготовано тебе, то и мне.

– Ты должен поклясться. – Она мягко взяла его руки и положила себе на живот, туда, где толкался их сын. – Наши дети, Ойн. Поклянись, что в первую очередь будешь защищать их. Ты и муж Тейган должны будете уберечь их от Кэвона. Если я не буду уверена в том, что они под защитой отца и дяди, мне ни за что не исполнить то, что мне предначертано. Если любишь меня, Ойн, поклянись!

– За тебя я готов отдать жизнь. – Он прижал лоб к ее лбу, и она ощутила его внутреннюю борьбу – борьбу мужчины, мужа, отца. – Клянусь тебе, я жизнь отдам за наших детей! Обещаю, что всегда их защищу.

– Какое счастье, что у меня есть ты! – Брэнног поднесла его руки к своим губам. – Какое счастье. Не станешь просить, чтобы не уезжали?

– Забыла? Я же взял тебя такой, какая ты есть, – напомнил он ей. – Раз ты принесла обет – считай, что и я тоже. Я с тобой, любовь моя.

– Ты свет в моей душе. – Брэнног вздохнула и положила голову ему на грудь. – И этот свет горит в наших детях.

И чтобы защитить этот свет и все, что от него проистекает, она употребит все свои силы. Чтобы в конце концов одолеть мрак.

Она ждала, наслаждаясь каждым отпущенным днем, бережно его лелея. Когда затихали дети, в том числе и тот, что еще сидел у нее в животе, она садилась с маминой книгой заклятий. Изучала их, дополняла своими – своими словами и мыслями. Когда-то, знала она, ей предстоит передать это дальше, как и амулет. Передать своим детям и в первую очередь – тому из них, кто продолжит дело Смуглой Ведьмы и выполнит ее миссию, если их с братом и сестрой ждет неудача.

Их мать обещала, что они – или их потомки – покончат с Кэвоном. Брэнног своими глазами видела, как один из их рода, живущий в другом времени, с ним говорил. А во сне ей являлась женщина, носящая ее имя и ее амулет – тот самый, что сейчас у нее на шее, – и эта женщина, как и она, была одной из трех.