Орлы в буре

времена после смерти нашего божественного отца Августа. Тогда он

рисковал своей жизнью чтобы спасти меня от опасности. — Тема, по-прежнему, вызывающая дискомфорт, Германик больше не упоминал о

прошлогоднем кровавом восстании, но продолжил — В только что

14

закончившейся кампании Тулл отличился не один раз, в частности, во время

трудной битвы на дороге Длинные Мосты. Эти действия были не первыми

случаями, когда Тулл проявил себя как лидер, как истинный сын Рима –

количество фалер на его перевязи является доказательством этого. Его

солдаты любят его и отправились бы с ним в ад, если бы он приказал. Он

пользуется уважением своих коллег-центурионов, а также трибунов и легатов

более чем одного легиона. Я не могу представить себе более прекрасного

офицера, более великого воплощения достоинства, чем человек стоящий

передо мной. — Германик протянул руки к Туллу ладонями вверх в знак

признания.

Секундная пауза, а затем с другого конца тренировочного плаца

донесся громкий крик: — ТУЛЛ! ТУЛЛ!

Сердце Тулла сжалось. Это были его голоса его солдат – он бы

поставил на это свою жизнь. К его удивлению, клич подхватили сначала

другие легионеры Пятого, а затем и Двадцать Первого. К нему

присоединились даже вспомогательные части.

— ТУЛЛ! ТУЛЛ!

— Тулл. — Тон Германика был властным. Непреодолимым.

Он поднял голову и встретился взглядом с Германиком. — Господин?

— Если бы у Рима было десять тысяч человек, таких как ты, он бы

завоевал весь мир.

— Благодарю вас, господин, — ответил Тулл, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не сорвался.

Приветствия стихли, и Германик поднял руку, призывая к тишине. — В

знак признания доблестной службы Тулла империи он должен быть повышен

в звании. Отныне он будет известен как центурион Тулл, центурион Второй

центурии, Первой когорты, Пятого легиона!

— ТУЛЛ! ТУЛЛ!

Если бы не одобрительный рев солдат и ветер, холодящий лицо, Тулл

поверил бы, что ему приснился фантастический сон. Это было огромное

повышение. Он отдал Германику свой лучший парадный салют. — Вы

оказываете мне большую честь, господин!

— Это честь для меня, Тулл. — Тон Германика был торжественным. —

Ты мне снова понадобишься весной. Арминий и его союзники должны быть

побеждены, а орел вашего легиона отбит у врага.

— Я буду готов, господин, — сказал Тулл, переполненный гордостью.

15

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Зима, 15 г. н.э.

Рядом с римским фортом Ветера, на границе с Германией.

Глава I

Тулл бродил по поселению рядом со своим лагерем, Ветерой. Если не

считать голубого неба и солнца, это был суровый зимний день; ледяной

воздух обжигал, когда он вдыхал его. Толстый слой снега покрывал крыши

каждого дома и узкие переулки между ними; мощеные улицы были покрыты

коричневой слякотью. Каждый прохожий, будь то гражданский или военный, был в плаще. Даже у бродячих собак был сгорбленный и несчастный вид.

Несмотря на холод, настроение Тулла было хорошее. Он сменился с

дежурства и вернулся в форт; все было так, как должно быть с его людьми.

Дело было не только в этом, решил он. С тех пор, как три месяца назад он

вернулся с восточного берега Ренуса, жизнь была легкой, неторопливой и

обыденной.

Скука была лучшим состоянием, чем жизнь под угрозой нападения

днем и ночью, именно так он и его люди провели летнюю кампанию. Тулл

выбросил из головы пропитанные кровью воспоминания. Сегодня он

собирался расслабиться, сначала понежиться и сделать массаж в недавно

построенных банях поселка. После этого он будет наслаждаться хорошей

едой и напитками в своей любимой местной гостинице «Бык и Плуг».

Мысль о его владелице Сироне вызвала улыбку на морщинистом лице

Тулла. Дерзкая, добросердечная галльская женщина, у нее была прекрасная

фигура и темперамент, не под стать любому центуриону. Он пытался

ухаживать за ней в течение многих лет и всегда получал отпор. В конце

концов Тулл решил, что мужчина должен сохранять свою гордость. Сирона

была безнадежным делом, несмотря на доступ, предоставленный ему

благодаря ее заботе об Артио, его суррогатной дочери. Хотя ухаживания

Тулла прекратились, с течением времени угли его страсти не остыли.

Когда три месяца назад он маршировал по мосту через Ренус из

Германии, судьба наконец улыбнулась ему. Улыбка Сироны, адресованная

ему, осветила бы темную комнату. Воодушевленный таким образом, Тулл

поспешил возобновить свои ухаживания. Первой ошибкой было начать после

того, как он выпил приличное количество укрепляющего уверенность вина, второй – его попытка поцеловать Сирону в то же время. Он все еще

чувствовал звонкую пощечину, которую она нанесла ему по щеке. Прошло