Орлы в буре

в моем руководстве, а не напуганы тем, что какой-то идиот-жрец не видит, что их ждет. С их копьями за моей спиной я смогу создать еще один союз для

борьбы с Римом.

— Ты не единственный, кто может объединить племена!

— Никто другой не способен на это. — Арминий бросил на Герваса

испепеляющий взгляд. — Никто другой не способен победить легионы. —

Если бы он был внимательнее, то снова увидел бы странное выражение, промелькнувшее на лице Герваса, когда они искали тело Мело, но Арминий

был увлечен своим энтузиазмом, всепоглощающим желанием победить

империю.

Предзнаменования на будущее будут хорошими, думал он, слушая

крики римлянина. Весной племена снова присоединятся к херускам, и когда

легионы Германика переправятся через реку, победа будет за ними.

Арминий чувствовал это нутром.

249

Глава XLIII

Прошел месяц с тех пор, как армия вернулась за Ренус, и осень

полностью захватила землю. Утро было прекрасным, но сырым и

прохладным. В тенистых местах роса держалась до полудня. Сумерки

опустились рано. Листья на деревьях стали красно-золотыми, а кусты были

отяжелели от ежевики и раннего терна. Штормы и дождливая погода были

обычным явлением. Сегодняшний день был типичным: холодно, серо и

пасмурно, с частыми ливнями.

Тулл был в центре небольшой процессии, ведя остальных скорбящих к

главным воротам форта. Он был польщен, когда товарищи Пизона попросили

его взять на себя ответственность за церемонию.

Впереди шли два легионера в простых туниках и металлическими

поясами, стражники, которые в случае необходимости расчистили бы им

дорогу. Они несли дубинки вместо топоров в связке прутьев, которые носили

ликторы, маршировавшие на похоронах богачей. Затем пришла пара

музыкантов, трубачей из центурии Тулла. Было нормальным иметь и

флейтистов, но мнение Метилия о том, что им не место на солдатских

похоронах, возобладало. Одни только резкие звуки труб сопровождали их на

печальном пути от казармы.

В Тулле снова вспыхнула скорбь. Это были не настоящие похороны; тело Пизона лежало в сокрытой могиле глубоко в Германии. Не имея

возможности отметить его смерть более чем простым способом, он и

товарищи Пизона поправляли дело этим актом памяти. Не было наемных

плакальщиц, женщин с выкрашенными в белый цвет лицами, которые

рыдали бы и рвали на себе волосы в притворной печали по поводу кончины

Пизона – среди солдат это не было принято, – но Тулл заказал три восковые

посмертные маски, изображающие Пизона, его деда и прадеда. Они не

отличались лучшим сходством с Пизоном, не говоря уже о его давно

умерших предках, но сойдут. «Боги поймут», — подумал Тулл.

Позади музыкантов солдат нес маску Пизона. Он постоянно отпускал

непристойные шутки и вел себя как дурак, при этом отгоняя злых духов. У

Пизона не было ни рабов, ни вольноотпущенников – они были бы

следующими в процессии. Следом шли солдаты, выдававшие себя за его деда

и прадеда, в восковых масках скрывая свои лица. Хотя тела для захоронения

не было, Тулл заплатил за резной каменный гроб, достаточно большой, чтобы вместить некоторые личные вещи Пизона и подношения, сделанные

его товарищами и друзьями. Его везли на повозке, запряженной волами, в

сопровождении еще четырех солдат с флангов, впереди Тулла, Фенестелы, 250

Метилия с Макулой на поводке, Дульция и остальных товарищей Пизона из

Восемнадцатого легиона. Десятки солдат из Пятого шли в тылу.

Тулл не знал, приносило ли несчастье ношение красивой одежды или

нет, но традиции, связанные с похоронами, имели глубокие корни. Он и

остальные были одеты только в свои туники, металлические пояса и

сандалии с шипами. Плащи защищали их от дождя и холодного ветра; кинжалы были их единственным оружием. В задумчивости, вспоминая

Пизона, они шли медленным и размеренным шагом, не отставая от идущих

впереди.

Не имело значения, что наблюдавшие за происходящим солдаты не

знали Пизона. Узнав, что это за процессия, они оторвались от своих задач и

встали с опущенными головами. — Быстрее переходи на другую сторону, брат, — кричали многие. — Отдыхай, брат. — Офицеры тоже выказывали

свое уважение, хотя Тулл подозревал, что это из-за его присутствия. Он

подумал, что Пизон был бы рад такому признанию.

— Один из твоих людей, примипил? — раздался голос Туберона.

Тулл с непроницаемым лицом посмотрел и обнаружил, что легат

наблюдает за ним верхом на лошади. За ним плелась стайка штабных

офицеров и слуг. — Да, господин.

— Он пал во время летней кампании?

— Да, господин. Пизон был со мной много лет. Он служил еще в

Восемнадцатом.

Брови Туберона выгнулись дугой. — Хороший солдат?

— Был им, господин. Как раз собирался сделать его тессерарием.

«Однажды он разбросал собачье дерьмо повсюду в твоих покоях, — подумал