"Орлы Наполеона"

ГЛАВА ПЯТАЯ

В дверь номера деликатно постучались.

— Oui, entrer![18] — громко сказал Сергей, не упускавший возможности попрактиковаться в языке.

В это время он в одной рубашке и брюках брился у открытого окна. Быстро стёр полотенцем мыльную пену со щёк. Обернулся.

В комнату вошла худенькая девушка в чепце и застиранном фартуке поверх кофты и широкой серой юбки в оборках.

— Доброе утро, мсье, — сказала она, слегка приседая. Голосок был приятный, звонкий.

— Доброе утро, мадемуазель, — машинально ответил Сергей, бросая полотенце на подоконник и снимая пиджак со спинки стула. — Проходите, присаживайтесь. Чему обязан?

Девушка сделала шаг вперёд.

— А вы меня не узнаёте? — спросила смущённо.

Сергей присмотрелся. Совсем молоденькая, лет никак не больше восемнадцати. Лицо миловидное, незнакомое.

— А мы где-то уже встречались? — в свою очередь спросил с улыбкой.

Девушка помедлила.

— Ну да. Вчера вечером. Только я была в плаще, и стемнело уже…

Чёрт возьми!

— Так это были вы?! Та самая Жаннет?

— Я, мсье. И это вы меня вчера спасли, просто спасли. Если бы эти негодяи добились своего, я бы не пережила такого позора. Я утопилась бы, богом клянусь…

Она молитвенно сложила руки на груди и посмотрела на Сергея полными слёз глазами с такой благодарностью, что у него неожиданно защемило сердце.

— Ну, полно, полно, — заговорил он с наигранной бодростью. — Вы спасены, мерзавцы получили своё, всё хорошо… Вы присядьте, а я вам сейчас воды налью, — добавил поспешно, видя, что Жаннет никак не успокоится.

Девушка робко присела на краешек придвинутого стула, и Сергей только теперь увидел то, чего сначала не заметил во время разговора лицом к лицу.

Жаннет была горбунья.

Не красавица, нет. И рот великоват, и нос отягощён внушительной горбинкой, и щёки впалые… Но большие карие глаза под плавными дугами бровей лучились добротой и кротостью. А густые каштановые волосы, выбиваясь из-под чепца, очаровательно обрамляли бледные щёки, не знавшие румян. В облике девушки ощущалась прелесть юности и чистоты, которую Сергей как художник, да и как мужчина, всегда ценил в женщине выше всего.

Но этот горб…

Рука Сергея со стаканом воды невольно дрогнула. Должно быть, на лице обозначилось некое замешательство, потому что Жаннет произнесла с грустной улыбкой:

— Да, мсье, что есть, то есть. Уж такой уродилась. И если эти канальи вчера мной не побрезговали, то только потому, что им с пьяных глаз всё равно, кому юбку задирать, была бы женщина… — Помолчав, добавила с оттенком вызова: — А вы, небось, уже и не рады, что в драку полезли, — из-за горбуньи?

Сергею стало нестерпимо стыдно. Неужто на его лице ей померещилось отвращение к своему физическому уродству? Но ведь это не так. Жалость, сострадание, сочувствие — всё, что угодно, но только не отвращение. Какие же подонки эти вчерашние насильники, решившие обидеть девушку, и без того на всю жизнь обиженную судьбой и природой… А она, бедная, привыкла, должно быть, что окружающие сторонятся её, спешат мимо, разговаривают неохотно. Ведь как ни крути, телесные изъяны сплошь и рядом делают человека изгоем. В сущности, приговаривают к одиночеству.

— Что за глупость вы сейчас сказали, Жанна, — с чувством произнёс Сергей, хмурясь. — Как вам вообще такое пришло в голову? Я очень рад, что вчера смог вам помочь. Довелись опять, — заступлюсь точно так же.

— Правда? — спросила девушка несмело.

— Чистая правда… Хотя вчера у вас нашлась защитница посильней меня.

— Вы про мадам Арно?

— Ну да. По-моему, её тут побаиваются.

Девушка кивнула.

— Вот вы шутите, мсье, а почти так оно и есть. Мадам Арно в деревне уважают. Рука у неё тяжёлая. А вообще женщина она душевная, добрая очень, и ко мне относится хорошо. Работать к себе взяла. А то кому я нужна, калека…

— Так вы работаете в гостинице?

— Конечно, мсье. Зал убираю, комнаты. Вашу вот тоже. Ну, и всякое другое, что понадобится. Так-то я проворная и работы не боюсь. Хозяйка мной довольна.

— Ну, и слава богу, — пробормотал Сергей.

В комнату с коротким стуком бодро ворвался Фалалеев.

— Доброе утро, Сергей Васильевич, завтрак уже остывает…

Увидев девушку, осёкся. Вопросительно взглянул на Белозёрова.

— Вот, Жанна, хочу вам представить своего товарища и помощника мсье Фалалеева, — несколько церемонно сказал Сергей.

Фалалеев сдержанно поклонился. Девушка, привстав, вежливо кивнула.

— А это, Семён Давыдович, мадемуазель…

— Биньо, — подсказала девушка.

— Мадемуазель Биньо. Та самая, которую мы вчера защитили.

— Замечательно! — воскликнул импресарио, широко улыбаясь и окидывая девушку быстрым цепким взглядом. Конечно, увидел проклятый горб. Однако, умница, и бронью не повёл. — Рад видеть, что вы в добром здравии, мадемуазель, — добавил галантно.

Не привыкшая к любезному обхождению девушка раскраснелась и поспешно встала.

— Пойду я, а то хозяйка хватится. Ещё раз хочу сказать спасибо вам от всей души. Вы вчера прямо как рыцари за даму сражались. Только вот дама не прекрасная…

Чувствовалось, что грустные слова вырвались помимо воли. Махнув рукой, Жанна выскользнула из комнаты. Мужчины озадаченно смотрели ей вслед.