Орлиные когти (СИ)

- Говорят, похоронить ее в своей масоле велел, а имя на могиле писать запретил. Пусть мол, лежит, стерва, безымянная, будто и не было ее вовсе на свете. Вот оно как бывает...

Тришка примолк. Николай, прищурившись, смотрел в светлое от зноя, будто выгоревшее небо. Над лугом кружил коршун. Завис в вышине, раскинув крылья, потом качнулся, словно толкнула его невидимая волна, и унесся за узкую полосу леса.

- Вот она какая, любовь-то, бывает, - вновь задумчиво завел Тришка. - А барин-то, что на Гусе живет... Куды мы едем-то, знаете?

Николай замер. Он успел почти позабыть о Баташеве, и теперь внезапно ощутил неприятный холодок, словно запоздалая тень улетевшего коршуна накрыла его, загородив от солнечного тепла.

- Ты не о Баташеве ли? - спросил он.

- О них, о них, барин, - кивнул Тришка. - Я ведь, барин, о чем. Хозяин тутошний, говорят, на девке дворовой женился - так сильно полюбил.

- Ах, вот оно что, - сказал Николай.

Точно, Катька Тришке нарассказывала. Небось, мечтала, чтобы молодой хозяин, Степан, в жены взял. А сама с Тришкой в слободу бегала. Ай, оторва.

- Точно, барин, как есть женился! - заверил Тришка, неверно истолковав иронию в голосе хозяина. И для пущей убедительности прибавил: - Матреной ее кличут.

- Матреной так Матреной, - покладисто согласился Николай, поудобнее устраиваясь на разогретом от солнца сиденье.

- Свезло, значит, Матрене этой, - подытожил Тришка. И прибавил изменившимся голосом: - Не то что другим.

- Каким другим?

Тришка, прищурившись, смотрел на тянущуюся через луг дорогу, точно ждал, не появится ли кто навстречу.

- Барин тут, говорят, гостей потешить любит, девок в дом с деревень окрестных набирает. А наутро этих девок в тамошнем пруду вылавливают.

- Брось, - недоверчиво сказал Николай. - Что за потеха такая - девок топить?

- Да никто их не топит, барин. Сами топнутся, сраму не вынесши. Черти ведают, что там с ними творят. - Тришка перекрестился. - Лютый барин тут, сказывают. Лютый.

Тришка замолчал. Николай мысленно повинился перед Катькой. Если уж баре тревожились из-за такого соседства, дворовой девке-то каково?

- А лопухи-то наши, барин, пожухли! - спустя несколько минут возвестил Тришка. - Эвон до рощи той докатим, так я там новых нарву.

До постоялого двора не доехали. На старом кособоком мостике, перекинувшемся через высохшую речушку, стряслась неприятность: проломилась одна из досок. Колесо брички провалилось в щель и застряло намертво. Николай, едва не вывалившийся прямо в сухое русло, кое-как выбрался на берег. Тришка ухватил лошадь под уздцы и принялся тянуть, но бричка не шелохнулась.

- Растудыть твою! - пыхтя, причитал Тришка. - От же привела нечистая!

- Подтолкнуть? - вызвался Николай.

- Подтолкните, барин! - взмолился Тришка. - А то ни в какую!

Ничего не вышло. Едва Николай ухватился сзади за ось, как под ногами угрожающе затрещали доски. Пришлось отступиться, чтобы не переломать ног.

- Что делать-то будем? - растерянно спросил Тришка, проводя пятерней по кудлатой русой голове. - За подмогой, что ли, идти?

- Куда мы пойдем! - отмахнулся Николай.

Дорога впереди раздваивалась: узкая тропа ныряла в лес, путь пошире петлей уходил в обход. А солнце уж опускалось за кромку деревьев, и из чащи к лугу сползалась темень.

За лесом верстах в трех от злополучного моста должна была находиться деревня. И рядом - усадьба Андрея Баташева. И кто знал, чего Николаю Овчинникову хотелось меньше - идти в темноте долгим путем в обход леса или углубляться в зловещую чащу. Близость лютого барина вселяла в сердце беспокойство, избавиться от которого в сумеречную пору оказалось не так-то просто.

- Останемся до утра, - решил Николай. - Еды у нас вдоволь - тетка только колодец нам с собой в дорогу не выкопала. А утром дойдем до деревни, попросим помощи.

- А ну как поедет кто? - Совестливый Тришка взмахом руки указал на перегороженный бричкой мост.

- Кто поедет, тот и поможет, - заявил Николай, снова осторожно взбираясь на мост и вытягивая из брички мешок с теткиными гостинцами.

Тришка барской решимости не разделял. Он привстал на цыпочках, вглядываясь в лесную тропу, словно в надежде, что станет светлее.

- А вдруг лихие люди набегут? - жалобно спросил он.

- А ты о лихих людях в этих краях слыхивал?

- Не, - признался Тришка. - Токмо...

И он запнулся, призадумавшись, как бы истолковать собственную тревогу.

- Откуда лихие люди на земле у такого барина, - процедил Николай. "Лишь бы сам барин не нагрянул" - прибавил он про себя, но вслух этого говорить не стал, чтобы не напугать Тришку еще сильнее. И когда тот предложил костер, от греха подальше, не разводить, чтобы дымом никого не накликать, охотно согласился.

Небо быстро темнело. Еле уловимый ветерок пригибал верхушки густых трав, и казалось, будто луг, склонив светлогривую голову, приглядывается к кому-то, приближающемуся из леса.

Тришка выпряг лошадь, стреножил ее и пустил пастись. Потом занялся ночлегом для барина и для себя: добежал до леса, наломал еловых лап и рысцой, то и дело оборачиваясь через плечо, прибежал назад.