Орлята

— Возьми гранату, — приказала Клава и опять взглянула в глаза Шурику. От этого взгляда у Шурика защемило сердце, словно он только что понял, что ему может грозить, хотя все было давно передумано долгими ночами. Он тряхнул головой, отгоняя от себя невеселые мысли, и прислушался к шуму дождя.

— Где же ребята?

— Сейчас будут, — взглянула на ручные часы Клава. — Лодка готова?

Шурик кивнул и принялся половчее прилаживать на плечах вещевой мешок. Проверил недавно смазанный автомат и, взяв из связки гранат одну, сунул ее за пояс. Он с трудом удержался, чтобы не взглянуть при этом на Клаву, и не признался бы даже самому себе, что боялся вновь увидеть в ее глазах то, о чем не хотелось думать.

Зашуршало сухое сено, и в двери, на лестнице, показалась голова Коли Михайлова. Он надсадно закашлялся и простуженно гукнул:

— Черт! Труха в горло залетела!..

— Привел? — обернулась к нему Клава.

— Во дворе ждут.

— Никто не видел?

— Задами шли, по огородам… Может, дождь переждем? Хлещет как из ведра!

— Хорошо, что хлещет! — вмешался в разговор Шурик. — Лодку не заметят!

— Это точно! — согласился Коля. — Я ведь почему: Розу жалко… Зуб на зуб у девчонки не попадает!

— Это не от холода… — покачала головой Клава. — Плачет?

— Молчит… Слова не выдавишь.

— Отца ее вчера расстреляли, — Клава крепко потерла ладонью лоб, словно разгоняя набежавшие морщинки, и коротко приказала: — Пошли!

Когда Шурик вышел во двор, он увидел прижавшихся к стене сарая двух переодетых красноармейцев и закутанную в платок хрупкую девушку. Сквозь частую сетку дождя тускло светил подвешенный под стрехой сарая фонарь, и в его колеблющемся свете Шурик увидел ее бледное лицо и чернильные лужицы глаз.

— Что стоите? — негромко спросил Шурик.

— Сигнала ждем… — ответил один из красноармейцев.

Послышался тихий свист. Это сигналил с огородов Коля.

— Давайте! — махнул рукой Шурик.

Фигуры красноармейцев отделились от стены, и спины их, мелькнув в неверном свете фонаря, исчезли в темноте. Роза качнулась вслед за ними и остановилась.

— Иди, Роза! — легонько подтолкнул ее Шурик. — Иди, не бойся!.. — Девушка кивнула ему; глаза ее на мгновение блеснули и вновь погасли, прикрытые длинными ресницами. Держась рукой за стену, она медленно пошла вслед за красноармейцами.

Шурик надел через голову ремень автомата, поправил плечом вещевой мешок и пошел к калитке. Проходя мимо крыльца дома, он остановился и поглядел на темные окна. И в ту же минуту чьи-то теплые дрожащие руки обвили его шею и мокрое от слез лицо прижалось к его лицу.

— Мама… — прошептал Шурик, с трудом глотнул воздух и, оторвав от себя руки матери, нырнул в калитку.

На реке стоял неумолчный шум дождя и было так темно, что с трудом различалась спущенная на воду лодка. На корме сидел Коля и, схватившись за корягу, удерживал лодку у берега. На днище лодки скорчились красноармейцы, на носу — свернулась калачиком Роза.

— Ну, Шурик… Пора! — Клава притянула его за плечи, и Шурик совсем близко увидел ее глаза и в них все то же выражение безмерной тревоги и суровой требовательности. Он слизнул с губ крупные капли дождя и шагнул в лодку. Коля вставил в гнезда обмотанные промасленной тряпкой уключины и осторожно опустил весла. Лодка бесшумно скользнула по воде и растаяла в ночном мраке.

Шурик до боли в глазах вглядывался в темноту, стараясь угадать в бесформенных очертаниях противоположного берега выбранное для высадки место. Все так же ровно шумел дождь, и казалось, что лодка движется в зыбких зарослях каких-то неведомых растений. Но вот за пеленой дождя смутно зачернела высокая стена школы, и нос лодки мягко ткнулся в обрывистый берег.

— Приехали! — прошептал Коля, поднимая весла.

Первым полез наверх Шурик. Ноги его скользили и разъезжались, сапоги сразу стали пудовыми от налипшей глины. Цепляясь за ветки кустарников, он выбрался на обрыв и огляделся. Ни одного огонька не светилось вокруг, не слышно было ни одного звука, кроме мерного шума дождя.

— Давай по одному! — негромко скомандовал Шурик. — Розе помогите!

Он протянул руку; один из красноармейцев приподнял девушку, и Шурик легко вытянул ее наверх, такую тоненькую и хрупкую, что почувствовал себя рядом с ней очень большим и сильным. Шурик обнял ее за худенькие плечи и ободряюще улыбнулся, заглянув ей в лицо. И опять увидел, как замерцали и погасли прикрытые ресницами чернильные зрачки. Красноармейцы, тяжело дыша, уже стояли рядом.

— Счастливо добраться! — донесся снизу приглушенный голос Николая и чуть слышно плеснула вода под веслом. Четыре человека шагнули в ночь. Дождь смыл их следы на глинистом берегу и, словно радуясь заслуженному отдыху, стал затихать. Когда забрезжил серый рассвет, четверо уже входили в лес…