Орли, сын Орлика

Тогда его королевское величество Станислав вызвал колокольчиком слуг, которые помогли королю переодеться для дороги. Потом мы все вышли во двор; Кароль и переданные под его команду охранники прикрывали арьергард королевской свиты. Подали королевский дормез[35], и мы спокойно отбыли в Данциг, которого и достигли через два дня. А еще через два дня спешно созванный по требованию московитов сейм переизбрал королем курфюрста Августа Саксонского[36]. Мои опасения подтвердились: едва лишь на берегах Вислы заблестели штыки российских ружей, как мнение сенаторов относительно наилучшей кандидатуры польского короля сразу сменилось на диаметрально противоположное.

Орлик продолжил рассказ о том, как они жили в Данциге, ожидая иностранной помощи, и как вернулись назад во Францию, поняв, что воплотиться в жизнь этим планам не суждено. Когда же он в конце концов умолк, Мария Аделаида встала, направилась к окну и позвонила, вызывая дежурную фрейлину. Потом сказала:

– Насколько мне известно, мой венценосный супруг щедро оплатил ваши услуги относительно неудачной попытки реставрации моего отца на польском престоле. Довольны ли вы той оплатой, месье Орли?

– Более чем доволен, ваше королевское величество! – Григорий склонился в почтительном поклоне. – Ведь речь идет больше, чем о деньгах[37] – о свободе для моего благородного отца!

– Слышала, будто бы Фрагонар собирается написать ваш портрет, – Мария Аделаида не спрашивала, но констатировала. – Вот я и решила сделать от себя небольшой подарок отважному шевалье, который взялся послужить благородной семье Лещинских…

Двери распахнулись, и фрейлина внесла небольшую миниатюру с изображением королевы, украшенную самоцветами.

– Примите этот портрет в знак безграничной признательности Марии Аделаиды Савойской. Можете обращаться ко мне в любом затруднительном положении или в радости. Знайте, что мы в долгу перед вами.

– Благодарю, ваше королевское величество!

И Григорий почтительно поцеловал протянутую ему холеную белую руку с продолговатыми тонкими пальцами.

Глава 7. Торгаш, богомолец, масон

Вторая половина июня 1759 г. от Р. Х.,

Франкфурт-на-Майне, ул. Олений Брод,

ставка военного губернатора французов графа

Теа де Тораса де Прованса

– Ваша светлость!

Месье Орли оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Кароля, замершего возле порога в нерешительной позе.

– Снова малый к вам просится.

– Хорошо, братец, пусть подождет еще… – граф скользнул взглядом по бумагам, – …еще семь минут. Мне этого хватит. Тогда зайдешь вместе с Иоганном Вольфгангом, заберешь письма – и как обычно… Все, давай-ка я наконец-то закончу писать, пожалуйста.

Семь минут пролетели незаметно. В один и тот же миг, когда Григор Орли начал капать растопленным зеленым воском на оборотную сторону составленного письма, с лестницы донеслись частые шаги, затем в комнату влетел радостный мальчуган и воскликнул:

– Вот мое стихотворение, герр генерал! Я написал!

Граф благосклонно кивнул гостю, далее приложился к небольшой восковой лужице перстнем, отдал запечатанное письмо вместе с двумя другими Каролю и поинтересовался:

– О Лореляй[38], как ты и говорил?

– Да, герр генерал, о ней.

– Что ж, слушаю внимательно! Читай.

Кароль вышел из комнаты на цыпочках, а Иоганн Вольфганг Гёте начал декламировать стихи о вечно юной русалке Лореляй, которая стережет сокровища Нибелунгов, скрытые под высоченной скалой в глубоком рейнском омуте.

Рыбацкая дочь Лора влюбилась в пожилого зажиточного собственника замка Штальек, в жилах которого текла благородная кровь легендарных воинов. Когда рыцарю настало время умирать, он заставил Лору поклясться, что любимая примет на себя миссию охраны сокровищ, которую воин свято выполнял на протяжении долгой жизни, не разрешая никому приближаться к заповедной скале. Рыбацкая дочь пообещала, что так и произойдет. Когда душа возлюбленного рассталась с телом, девушка поднялась на священную скалу и бросилась оттуда вниз.

С того времени стоит любой лодчонке или кораблю подплыть слишком близко к заповедному месту посреди бушующего потока, как оттуда выныривает златовласая Лореляй, поднимается на верхушку скалы и начинает петь кроткую песню таким волшебным голосочком, что не заслушаться просто невозможно. Но это ужасная ловушка: под влиянием непоборимых чар судно разворачивается против течения, со всего маху налетает на скалу и седые волны древнего Рейна смыкаются над обломками. А коварная русалка Лореляй звонко хохочет и бросается в водоворот – вслед за потопленными горемыками[39]…

Пока мальчуган читал стихотворение, граф даже не пошевелился. Хотя это и далось ему нелегко: ведь Орли до сих пор не излечился окончательно от полученного весной ранения, поэтому в голове немного дурманилось. Сейчас бы полежать… или выкурить добрую шишу… Ему бы сразу полегчало.