— Все сейчас расскажу, — и, повернувшись к толпе, громко прокричал, — вы хотите взять себе силу и храбрость воина, пойманного мною без штанов голыми руками?
Ответом мне было короткое молчание и общий рев и хохот. Орки хохотали, рыдали от смеха, колотили друг друга, катались в песке. Мои копейщики, потеряв строй, тоже присоединились к общему веселью. Стоявший рядом Хруууз молча наблюдал за происходящим, неожиданно подойдя к ближе к толпе, проорал, перекрывая стихающий хохот.
— Вождь! Поймал воина! Один! Голыми руками, — и, запрокинув голову, завыл. Ему слаженно ответили братья, Ая, звонко поддержали мои посыльные. Вскакивающие с песка орки, потрясая кулаками, щитами, оружием самозабвенно драли глотки. Подняв руку, я дождался тишины.
— Орете вы громко, это да. Хочу увидеть, что вы сделали, пока меня не было. Десятники! В лагере я хочу видеть ваши десятки в полной готовности к бою. Бегом!!!
В толпе, в разных местах заорали десятники. Она забурлила и заметалась.
— Ча, — я позвал одного из братьев, — оставь мне пятерку, кого поздоровее, охранять этого, — я ткнул рукой в Тревора.
— И гоните всех остальных в лагерь, — братья синхронно кивнули и засвистели, привлекая внимание, проорав команду махнули руками. Копейщики дружно нажали на толпу, выдавливая ее в кусты. Через несколько мгновений о всем многоорочьи напоминал только удаляющийся гомон и следы на песке.
— Я рад тебя видеть, Хрууз, — я повернулся к Старшему, — и тебя тоже, хотя ты и постарался уменьшить мою радость, мудрый Урта. Подойди ближе.
Непримиримо сверкая глазом, тот подошел к нам с Хруузом. Ткнув лапой в пленника, он, упрямо сжав зубы, прошипел.
— Его надо убить. И скормить рыбам.
Потеряв терпение, я двинул ему в ухо. Не дав отлететь от меня, поймал за плечо и добавил ногою в живот. Остановил жестом кинувшегося к нам Хрууза, сунув пытающемуся вздохнуть Болотнику в рот руку, ухватил его за нижнюю челюсть. Подтянув его к своему лицу, прошипел в его выпученный глаз.
— Урта, у тебя в голове только пиявки? Ты хоть знаешь, кого ты собирался убить и съесть, — все еще пытающийся растащить нас Хрууз, замер, насторожив уши.
— Это кузнец. Болотная ты плесень, — Хрууз, громко щелкнув зубами, вцепился мне в руку.
— Повтори, — я, устало оттолкнул Урту, кивнув Хруузу, повторил.
— Он кузнец, потомственный. Не меньше третьего колена, у горна вырос. Это так.
Хрууз потерянно пометался глазами по моему лицу, разыскивая хоть малейший повод для сомнения. Я еще раз устало кивнул ему. Он на минуту задумался и, поймав глазами поднимающегося на ноги Урту, лихо двинул ему в другое ухо, тот опять рухнул на песок. Не обращая на него больше внимание, повернулся ко мне.
— Кто еще знает?
— Я, ты и этот пустоголовый, гребцы что-то услышали — сидевший на песке Урта серел у нас на глазах.
Все отошедшие от нас в самом начале разговора орки издали встревожено наблюдали за нами. Посмотревший на побитого Старшего, Хрууз с сомнением произнес, растягивая слова.
— Зарезать его? — Урта вздрогнул и, вцепившись в песок, опустил голову, — или язык отрезать.
— Сомам скормим, — я потянулся. — Хрууз, я сейчас буду есть и спать. Пленного устрой, надежное место найди. Охрана, еда. Лечение.
Пришедший в себя Хрууз, радостно потирая руки, кивал, соглашаясь.
— Вождь, — мы оба посмотрели на забытого нами Урту. Он стоял на коленях, положив перед собой снятый пояс с ножом и всеми сумками на нем. Подняв голову, он продолжил.
— Я принимаю твою волю, все правильно. Я готов.
Я медленно пошел к нему. От стоящих в отдалении орков к нам побежал Чада. Подбежав, он рухнул на колени рядом со Старшим. Подойдя к ним, я, наклонившись, за подбородок поднял голову Урты. Глядя ему в глаз, медленно проговорил.
— Ты будешь наказан, — рядом всхлипнул Чада, молча тыкаясь головой в песок, — но нас и так мало. Твое наказание переноситься, но если еще раз ты меня подведешь своей горячностью, то тогда да. Я выполню обещание. Ты принимаешь мое решение?
— Да, я умру, когда ты скажешь. И я буду служить тебе не из страха. Клянусь.
— Хорошо, вставай. А то ты вовремя умирать затеялся. Чада такой хороший топор принес. Нам всем еще столько нужно сделать.
Следующие три дня все мое воинство было занято муштрой, просто тупой муштрой. Понимая, что времени у нас не так много, жалеть я их не собирался. А наше прибытие показало, что и с дисциплиной у нас совсем плохо. Проведя смотр после свары на берегу и раздав всем оплеухи по заслугам и просто для профилактики, перед всей ордой выдал им речь с программой нашего дальнейшего бытия. Что касается дисциплины, то мой любой приказ, выполняется не думая. Если я скажу прыгать со скалы, то единственное, что может спросить орк, то как ему прыгать. Головой вперед или ногами?