Орхидея съела их всех

Дети обуваются, и Джеймс ведет всех в дальний конец сада, чтобы показать кормушку для птиц, которую он сегодня сколотил – вероятно, в перерывах между откапыванием свеклы и выпеканием хлеба и брауни. Бриония не спрашивает, почему он сегодня не писал, и про котов тоже ничего не говорит. Придется купить им колокольчики. Ну и потом, птицы все равно прилетают в сад, и коты их все равно убивают, но раньше-то ей не приходило в голову повесить им на шею колокольчики. И вдобавок есть ведь еще этот птичий грипп, правда, о нем давно ничего не слышно. Может, лучше просто похвалить Джеймсову кормушку? Она и в самом деле отлично там смотрится.

– Очень мило, – говорит Бриония и снова целует Джеймса. – Можно будет наблюдать за птицами через кухонное окно. И как только ты ухитрился все успеть? И кормушка, и свекла, и брауни?

– Вы такие мерзкие, – говорит Холли с отвращением. – Когда вы наконец вырастете и перестанете целоваться?

– Никогда, – отвечает Бриония. – Даже когда нам будет по сто, мы не перестанем целоваться.

– Поцелуи еще куда ни шло, – говорит Джеймс и подмигивает Брионии. – Правда, Букашка?

– Фу! – кричит Холли. – Это еще отвратительнее. Я знаю, что ты имеешь в виду и о чем думаешь, когда вот так подмигиваешь маме! И когда называешь ее Букашкой!

Дети смываются обратно на веранду.

– Помнишь черноголовых щеглов? – спрашивает Джеймс.

– Господи, конечно, помню. Как такое забудешь.

В самом деле, как? Хотя, когда работаешь на полную ставку и к тому же заочно учишься, забываешь о многом. Но черноголовые щеглы были настоящим чудом. Прошлой осенью – наверное, перед самым Хэллоуином – они прилетели в сад, сразу десяток. Раньше черноголовые щеглы сюда никогда не залетали, поэтому их появление, и правда, было похоже на волшебство. И вид у них был классный: ярко-красные головки, крылья – вспышки чистого золота, черные шапочки – ни дать ни взять маленькие супергерои в масках и плащах. Джеймс тут же объявил их своим любимым видом птиц, а Холли сказала, что, на ее вкус, внешность у них чересчур “кричащая”, но и она в конце концов стала часами наблюдать за щеглами в бинокль, подаренный дядей Чарли. В тот день, когда щеглы только появились, Бриония зашла в зоомагазин и поболтала с продавщицей. Та порекомендовала ей семена подсолнечника и нигера, а также особую кормушку для семян нигера и специальную подвесную корзинку для семян подсолнечника, и Бриония все это купила. Это было так непохоже на маму – принести домой не одежду, не туфли и не вино или шоколад, а что-то совсем неожиданное! Но щеглам подарки явно пришлись по душе, и весь следующий день Бриония, Джеймс и дети безуспешно пытались сделать хотя бы один удачный снимок, но маленькие негодяи не желали сидеть на месте и…

Странные, медлительные птички укутывались в свои золотые плащи, натягивали на глаза красные маски и чуть ли не часами зависали над кормушкой с семенами нигера, словно это не кормушка, а птичий опиумный притон. На следующий день заявились еще десять. И потом три дня подряд – еще по столько же, пока сад не стал местом ежедневного сбора пяти десятков черноголовых щеглов. Все они медленно и сосредоточенно ели (на это уходило довольно много времени), иногда им становилось тесно, и кого-нибудь сталкивали с кормушки, но по большей части они просто щелк-щелк-щелкали семечками, как марионетки-супергерои, которых дергают за ниточки обкуренные кукловоды. Потом они все разом взмывали в воздух и принимались летать над деревней, юля и щебеча, и это напоминало звук перемотки старой пленочной кассеты. Так продолжалось с неделю, а затем щеглы исчезли. Все так же юля и щебеча, они двинулись через Ла-Манш стаей, состоявшей приблизительно из трехсот пятидесяти птиц, согласно сводкам Птичьей Обсерватории города Сэндвич.

– Хотелось бы достойно встретить их в этом году, если они вернутся.

– Они были такие красивые.

– Совсем как ты, – говорит Джеймс и гладит Брионию по щеке. – Солнце еще не село, и довольно тепло. Может, накинешь кофту и посидишь с вином здесь? Я принесу тебе шезлонг.