Орион и завоеватель (Орион - 4)

- Стой! Стой! Кто ты и что делаешь здесь?

Широкоплечий, с черными словно обсидиан глазами, он был молод, и на подбородке его рос кудрявый пушок.

- Я чужой в этих краях, - отвечал я. - А зовут меня Орион.

Меня обступили, разглядывая. Откровенно говоря, выглядел я неважно.

- Где ты добыл такое копье? - ухмыльнулся один из воинов. - Должно быть, его ковал Гефест?

Их речь несколько отличалась от привычной мне речи греков. Я слышал более древний вариант этого языка.

- Клянусь, я просто вижу, как хромец выковывает это могучее оружие на Олимпе!

Все разразились хохотом.

- Смотри, как бы Зевс не позавидовал.

- Нет, он просто выкрал копье у Зевса!

Я стоял, изображая смиренного деревенщину, слушая, как они заливаются хохотом, хлопая себя по ляжкам. Впрочем, их молодой начальник едва улыбнулся.

- Так ты не здешний? - спросил он.

- Нет, я пришел издалека, - отвечал я.

- Ты зовешь себя Орионом?

- Да.

- А как звали твоего отца?

Пришлось наскоро придумать ответ:

- Не знаю. Я не помню своего детства.

- Даже имени отца не знает. - Один из мужчин пнул своего соседа в бок.

- Я воин, - проговорил я, зная, что в их речи нет слова "солдат".

- Ну и воин - смотрите-ка!

Началось всеобщее ликование. Улыбался даже молодой начальник. Возле нас уже собралась толпа.

Бросив копье на землю, я ткнул пальцем в сторону того, кто веселился больше всех.

- И притом лучший, чем ты, болтун! - вызывающе заявил я.

Смех его замер, и на губах заиграла злобная улыбка. Он извлек из ножен бронзовый меч и сказал:

- Молись своим богам, иноземец. Сейчас ты умрешь!

Безоружный, я ждал его нападения. Никто не предложил мне оружия и не возразил против поединка. Болтун был опытным бойцом, руки его покрывали шрамы, глаза жестко смотрели на меня. Я ждал, но уже ощущал, как ускоряются мои реакции, как замедляется течение времени.

Движение мышц на бедре выдало мне его намерения. Воин шагнул вперед и сделал выпад, целясь мне в живот. Я вовремя отступил в сторону и перехватил его кисть обеими руками. Потом перебросил противника через бедро и тотчас же вырвал меч из его руки. Он рухнул на спину, как куль с мокрым тряпьем.

Приставив острие меча к его горлу, я сказал:

- Мои боги услышали мою молитву. А твои?

Он смотрел на меня, и ужас смерти изгонял краски с его лица. Я вонзил меч в землю возле его головы. Ожидая смерти, он крепко зажмурил глаза, но потом понял, что остался жив, и широко распахнул их. Я протянул руку, чтобы помочь ему подняться.

Остальные воины молча глазели на меня.

Обернувшись к молодому начальнику, я сказал:

- А теперь я хочу вступить в твое войско, если подхожу тебе.

Тот помялся и ответил:

- Поговори об этом с моим отцом.

Подобрав копье, я последовал за ним в лагерь, оставив остальных недоумевать. Молодой человек провел меня мимо грубо сколоченного загона, в котором, вздымая пыль и распространяя запах мочи, топтались и ржали кони и мулы. На противоположной стороне раскинулся ряд шатров. Мы направились к самому большому, возле которого на страже стояли два воина в бронзовой броне и с высокими копьями.

- Отец, - позвал юноша, исчезая под пологом шатра. - Я привел новобранца.

Последовав за ним, я оказался перед крепким человеком с густой проседью в волосах и седой бородой, сидевшим за деревянным столом.

Он как раз обедал; стол был уставлен плошками с дымившейся похлебкой и фруктами. Возле серебряного кувшина стояла украшенная драгоценными камнями чаша. В дальнем углу шатра замерли на коленях три молодые рабыни.

Мужчина показался мне странно знакомым; я уже где-то видел эти пронзительные угольно-черные глаза и широкие плечи. Могучие руки, заросшие густыми темными волосами, покрывала сеть белых шрамов. Он посмотрел на меня долгим взглядом, пощипывая бороду, и тоже как будто пытался что-то вспомнить.

- Орион, - произнес он наконец.

Я отступил на шаг и спросил с удивлением:

- Одиссей? Это ты, господин?

Это был действительно Одиссей, которому я служил при осаде Трои. Он стал старше, поседел, лицо его покрылось паутиной морщин.

Он представил мне молодого военачальника; оказалось, что это его сын Телемак.

Царь улыбнулся мне, хотя в глазах читался вопрос: "Годы проявили к тебе больше милосердия. Ты словно и не переменился с тех пор, когда я в последний раз видел тебя на равнине Илиона".

- Где мы - в Итаке? - спросил я.

Лицо Одиссея сделалось серьезным.

- Итака далеко отсюда, - пробормотал он. - Там мое царство, моя жена. Тут сталь возвратилась в его голос. - И мертвые тела псов, которые хотели похитить мою жену, царство и даже дом.

- А перед нами - Эпир, - сказал Телемак.

- Эпир? - Я слышал это название. В Эпире родится Олимпиада.

Одиссей устало качнул поседевшей головой.

- После долгих лет, которые я провел вдали от жены и дома, боги сочли нужным вновь услать меня в далекие края.

- Боги бывают жестоки, - сказал я.

- Ты прав.