Орион

Эти  идеи  во  многом  опираются  на  высказывания  одного  из крупнейших  мировых авторитетов в области океанографии,  созда­теля акваланга Ж.-И. Кусто, произнесенные им, в частности, перед делегатами  Второго  Международного конгресса по  подводным  ис­следованиям:  «Рано  или  поздно  человечество  поселится  на  дне моря...  В  океане  появятся  города,  больницы,  театры...  Я  вижу новую расу  «Гомо Акватикус»  — грядущее поколение,  рожденное в  подводных  деревнях  и  окончательно  приспособившееся  к  окру­жающей  новой  среде,  так,  что,— все  же  сче;г  нужным  добавить выдающийся исследователь,— быть может, хирургического вмеша­тельства и не потребуется для того, чтобы дать людям возможность жить и дышать в воде». Однако здесь допускается мысль:  а может, и  потребуется;  хотя  в  другом  месте  у  того  же  Кусто  мы  найдем совершенно  трезвые  слова:  «Разумеется,  я  отнюдь  не  думаю,  что люди  когда-нибудь  вовсе  переселятся  на  дно  моря:  мы  слишком зависимы от своей естественной среды, и вряд ли возникнут веские причины, чтобы отказаться от всего, что нам так дорого:  от солнеч­ного света,  свежести  воздуха лесов  и  полей...»  Между  тем  в  зару­бежной прессе называются даже сроки появления первых людей ви­да Гомо акватикус — 2000 год.  И вероятно,  как раз технически эта проблема  разрешима,  и  даже  найдутся  доброхоты.  Не существует такого самого безумного эксперимента,  на который  не нашлось бы энтузиастов. Если их будет много, то снимется проблема одиночест­ва Ихтиандра, но зато человек с удаленными легкими уже никогда не  сможет  выйти  на  берег,  чтобы  посмотреть  на  солнце,  разве что  будет  вынесен  в  аквариуме.  Конечно,  ему  станут  доступны иные красоты. Но действительно, достаточная ли это цена за подоб­ное  оскопление?  И  ради  чего —  чтобы  одна  часть  человечества обслуживала другую дарами  моря,  получая  взамен  уже  недоступ­ные ей дары земли? Наверное, это было бы слишком прагматичным решением  вопроса,  и  освоение  человеком  океанических  глубин пойдет  не  путем  отказа  от  человеческого  естества,  от  земных  ра­достей, дарованных  человеку природой.  Фантастика,  подробно ра­зобрав предлагаемую ситуацию, убедительно доказала,  что,  карди­нально  изменяя  свою  биологическую  натуру,  человек  перестает быть человеком. И, как видим, доказательства эти нужны не только в  умозрительных  целях.

Ведь если  развить идеи  Беляева и  Кусто, то легко обнаружить, что вода  —  не единственная  чуждая  человеку среда,  которую ему, безусловно, придется осваивать. А холод, например, а космос, а тя­готение,  а  ядовитые  атмосферы?  Космонавты  уже  приучают  себя по многу месяцев к невесомости. Но одно дело естественная адапта­ция,  здесь  мы  еще  и  вправду  не  знаем  всех  возможностей  нашего организма,  другое —  его насильственная  реконструкция,  отрезаю­щая  пути  назад.

Конечно,  фантастика  не  упустила  возможности  перебрать  все мыслимые  варианты.  Так,  в  довольно  давней  книге  американца К. Саймака  «Город»  было исследовано, чем грозит  людям полный переход  в  иные  существа,  в  неких  юпитерианских  скакунцов,  ко­торые,  может  быть,  в  чем-то  и  совершеннее  людей,  но  они —  не люди.  Человеческие  чувства  становятся  им  недоступными.

Советский  фантаст  К.  Булычев  предложил  уже  в  наши  дни компромиссный  способ  разрешения  обсуждаемых  проблем.  Он изобрел  «биоформа»:  человек  временно  может  превратиться  в рыбу,  птицу  или  черепаху,  а  потом  снова  вернуть  свой  облик.  Но это  просто  волшебная  сказка.

И  все  же,  вероятно,  можно  представить  себе  гипотетическую ситуацию,  при  которой  человеку  придется  перестраивать  свой организм.  Если  когда-нибудь  осуществится  мечта  Циолковского о  расселении  человека  по  Вселенной  и  люди  найдут  подходящие для  жизни  планеты,  которые,  конечно,  вряд  ли  могут  быть  пол­ностью схожи с Землей, то поколение за поколением приспособится к  изменившимся  условиям,  и  этим  «ихтиандрам»  уже  неуютно покажется  на  Земле.  Но  подобные  галактические  проекты  фанта­стика  20-х  годов  еще  не  обсуждала,  она  лишь  робко  прикасалась к  ним.