Орёл, несущий копьё [СИ]

Шальтунгер вновь завопил. Из освещённого окна высунулся кто-то и швырнул заклятием — Петар заблокировал его и послал ответное, но противник скрылся в комнате, после чего вновь выглянул и попробовал напасть, однако на этот раз юноша атаковал первым. Враг с криком выпал из окна — Петар подхватил его у самой земли чарами и опустил весьма аккуратно.

— Чёрт, да это же девчонка, — проговорил он, склонившись над застонавшей, держась за разрезанную Секо до кости руку, грязной девицей.

— Его дочка, — Макс припомнил досье.

Петар повёл было палочкой, чтобы остановить кровь и закрыть рану, но Макс, оставив на время подвывающего Шальтунгера, подошёл и, схватив девчонку за волосы, потащил к отцу. Петар что-то крикнул протестующе, девчонка попыталась вывернуться, попробовала ударить — Макс бросил её на землю рядом с отцом и вновь поднял палочку.

— Где Цепь? — медленно, раздельно проговорил он, глядя на мужчину. — Отвечай, или она умрёт.

— Пожалуйста… — прохрипел он; по искажённому от боли лицу градом катились слёзы. — Я… я не знаю… где она…

— Не верю, — отчеканил Макс и указал палочкой на девушку. — Круцио!

Та завизжала, а кровь из раны на руке захлестала пуще.

— Нет!.. Прошу, не надо!.. — Шальтунгер протянул в мольбе дрожащую руку; Макс отвёл палочку, и девка заскулила, сжавшись и трясясь. — Её здесь давно нет… лет уже восемьдесят…

— И где она?

— Я… я не… Нет, пожалуйста, только не её!

Большой шип изо льда, сотворённый Максом, вонзился в ногу девчонки — истошный вопль в очередной раз вспорол ночную тишину.

— Макс, довольно!..

Он небрежно махнул палочкой назад, сотворив барьер, отгородивший Петара от него и Шальтунгеров. «Как же всё-таки неудобно работать с напарником, — раздражённо подумал Макс. — Разве что с тем, кто не мешался бы под ногами».

— Я могу продолжать это долго, — обратился он к мужчине; тот дополз до дочки и попытался зажать её рану ладонью. — Могу заставить сотни тончайших игл медленно вонзаться в её тело, пока она будет вопить и молить о пощаде, а когда она сдохнет, я проделаю то же самое с тобой. Или ты скажешь мне, где Цепь. Выбирай.

— Клянусь… — простонал Шальтунгер. — Я не знаю, где Цепь… Она передавалась от отца к старшему сыну, много лет… Несколько поколений назад Бер… Бертольд Шальтунгер украл её и сбежал… Я больше ничего не знаю, клянусь!

Не требовалось владеть легилименцией, чтобы понять: на этот раз он не лжёт.

— Я тебе верю, — ровно произнёс он. — Авада Кедавра! — девчонка, вскрикнув в последний раз, наконец затихла совсем. — Авада Кедавра! — перестал выть и Шальтунгер.

Не оборачиваясь, Макс без всякой спешки левитировал тела к башне, у стены которой осела фрау Шальтунгер — у той был разбит о камень череп. Во время перемещения из кармана мужчины выпал мешочек с золотом, и монеты со звоном рассыпались по земле, однако Макс не стал прикасаться к ним.

«К чёрту деньги, побывавшие в руках этих тварей», — он свалил трупы в одну кучу, после чего, убрав, наконец, барьер, вошёл в башню и принялся тщательно обыскивать убогое жилище.

С улицы потянуло палёной плотью — этот запах, единожды учуяв, ни с чем больше не спутаешь. К обыску Петар так и не присоединился; закончив и выйдя из башни, Макс решительно встретил тяжёлый взгляд напарника.

— Здесь точно ничего нет, — спокойно сообщил Макс. — Даже следов, которые обычно остаются от сильных чар и артефактов — если Цепь когда-то и была здесь, то очень давно. Полагаю, сейчас имеет смысл вернуться на базу и выяснить, кто такой этот Бертольд Шальтунгер.

На протяжении всего монолога Петар продолжал хмуро смотреть на него, а затем негромко сказал:

— Порой ты бываешь отвратителен, — и, развернувшись, направился к краю антитрансгрессионной зоны.

«И это мне говорит человек, приятельствующий с грязнокровкой», — фыркнул про себя Макс и последовал за ним.

* * *

Как оказалось, Бертольд Шальтунгер — младший сын тогдашнего главы рода (в начале века это ещё можно было назвать магическим родом), рассорившись с отцом, влезшим в долги из-за карточных игр, бежал из дома, прихватив с собой фамильную реликвию. Отец так и не смог его достать — был убит из-за всё тех же долгов, а старший сын, Альбер, был слишком занят попытками расплатиться по счетам и удержать семью на плаву, чтобы охотиться за братом. Итак, после недолгих странствий, поняв, что активно его никто не ищет, Бертольд осел на Буяне, где устроился в порт, к концу жизни заимев пост главного казначея.

Необходимость посещения Буяна как места, которое в состоянии было помочь собрать мозаику, была очевидна, и юноши отправились через пару дней; Петар всё ещё мрачно молчал, стараясь лишний раз даже не смотреть на напарника, и Макса это вполне устраивало — молчаливый компаньон был, конечно, хуже отсутствующего, но всё же лучше болтливого.