Орёл, несущий копьё [СИ]

Однако отец Влада был недоволен подобным раскладом, что явно продемонстрировал, едва сын переступил порог дома. Хотя произошедшее и не упоминалось в газетах и осталось неизвестным для широких масс, Александр Штайнер, разумеется, знал все подробности инцидента в Дурмстранге. Ему — человеку, горой стоящему за соблюдение всеми без исключения одних законов, — претила сама мысль о том, что его сын получил диплом нечестным способом. Усугубило ситуацию заявление Влада, что этим летом их компания планирует пожить в доме Винтерхальтера.

Ссора с отцом была ужасна; после Влад радовался лишь тому, что мать из могилы не могла видеть, как разругались двое самых дорогих ей людей. Отец, обычно такой сдержанный, на сей раз выказывал своё недовольство весьма эмоционально; в числе прочего звучали обвинения в бесхребетности, лакействе и куда более неприятных вещах. Не выдержав, Влад хлопнул дверью и трансгрессировал прочь — без разницы, куда, лишь бы подальше от этого человека, застрявшего в прошлом, как баран на новые ворота пялящегося на путь к новому будущему! Но он, Влад, не такой — когда из Британии война придёт в Европу, он будет на стороне победителей… и, возможно, сумеет спасти отца от расправы, когда начнётся охота на ярых приверженцев старого режима.

«Пусть даже такой ценой, — Влад вышел из лаборатории и запер её. — Пусть сейчас приходится склонять голову и делать, как велят, в дальнейшем я смогу рассчитывать на протекцию тех, кто будет на вершине, — Макс, конечно же, почти наверняка отвернётся, но Адлер всегда готов протянуть руку тем, кто служит ему. Моя гордость не ценней блага семьи».

Поднявшись из подвала на первый этаж, Влад невольно остановился у окна. За ним за полоской светлого почти до белизны песка простиралось море, то накатывая на берег, то отступая. Идеально ровная, без природных бухт и скал береговая линия тянулась на многие километры в обе стороны — удивительно красивое место для дома. Попав сюда впервые, Влад искренне восхитился — в этом месте не было вычурности, претенциозности, которые он опасался увидеть, зная Макса; дом оказался двухэтажным особняком из песчаника со стрельчатыми окнами, открытой террасой и серой крышей. За ним располагалась искусственно выровненная и замощённая светлой плиткой большая площадка, на которой Петар и Деян много тренировались в последнее время, совершенствуя навыки ведения боя.

В уютный шум прибоя вплетались крики чаек, охотившихся над водой, и музыка, доносившаяся из глубины дома. Адлер опять играл; видимо, оторвался от книг, размышляет над чем-то. В последние месяцы он много читал, всё выискивал что-то в обширной библиотеке, составленной членами Семёрки. Он к чему-то готовился, это было очевидно — вопрос в том, к чему?.. Впрочем, раньше, чем Адлер позволит, остальным всё равно о его планах не узнать — вот они и занимались, кто чем. Аларикус, наверное, как обычно заперся в отведённом для его ритуалов подвальном помещении, располагавшемся по соседству с лабораториями Влада и Макса. Хозяин дома, судя по всему, тоже решил уделить время опытам, пока находится здесь — он нередко отсутствовал на базе, вынужденный уходить, как выражался, «по делам семьи»; он никогда не рассказывал о том, чем занимался, но нередко после его отлучек в прессе появлялись сообщения о всё новых политиках и крупных дельцах, присоединившихся к движению, прозванному газетчиками «Маршем чистокровных». За лето оно приобрело в Европе большое влияние; пока это было лишь объединение единомышленников, но ни у кого не возникало сомнений, что вскоре эта сила перейдёт в наступление.

Сильный ветер, бушевавший последние несколько дней и носивший клубы песка, улёгся, и теперь на море был штиль. Ни единое облако не кралось по пронзительно-синему небу, и от жаркого солнца делалось душно. Тем не менее, Георг сидел на террасе; на плетёном столике рядом с ним были небрежно брошены газеты, явно уже просмотренные, но не заинтересовавшие. Чувствовалось, что юноше, глядящему на море, безмерно скучно.

Он обернулся, когда тихо хлопнула дверь, но надежда, мелькнувшая было в его глазах, мгновенно потухла.

— Добрый день, — поздоровался Влад с определённой неуверенностью. В отличие от Макса, его брат не стремился задеть Влада при каждом удобном случае, но никогда и не выказывал особого расположения.

— Добрый, — с долей иронии отозвался Георг. Он прибыл вместе с Максом после одной из его поездок домой и с тех пор обосновался на базе Семёрки — никто не понимал, зачем ему это, ведь брать в состав группы несовершеннолетнего Адлер решительно был не намерен, да и Макс ясно дал понять, что против подобного. А так как все в доме были заняты своими делами, в которые посторонние не посвящались, юноше ничего не оставалось, кроме как страдать от безделья.

«В этом плане ему куда хуже, чем мне, — с неожиданной жалостью подумал Влад. — У меня, по крайней мере, есть увлечение, которому я могу посвятить себя».

— Что-нибудь интересное в газетах? — спросил он, чтобы поддержать разговор.