Орёл, несущий копьё [СИ]

Сделав глоток и поставив стакан, Макс прикрыл глаза, помассировал их двумя пальцами. Как же страстно он желал буйствовать и мстить, вновь почувствовать ярость, что владела им после похорон, в порыве которой он метался по отчему дому, всё круша, давая выход эмоциям. Тихая апатия, когда мука души накрывает тебя с головой, когда боль так сильна и пронзительна, что хочется выть и стенать, но не имеешь сил подать голос, куда хуже.

Хуже…

Макс отнял руку от лица, уставился перед собой невидящим взглядом. Из глубины сознания поднялась и встала перед мысленным взором картина: ему самому лет пять, брату меньше, и они оба стоят перед отцом — у него тогда ещё не было седины на висках.

«Будьте эгоистами во всём, — вновь зазвучал его сильный голос в ушах Макса, — за исключением дел семьи. Здесь на эгоизм вы не имеете права. Никто из нас не имеет».

Сделалось так жгуче-стыдно, что даже боль отошла на второй план. Макс всегда клялся себе, что будет следовать этому правилу неукоснительно, но когда пришло время страшного испытания, когда он действительно был нужен дома, он не был там.

Задрожали губы, но слёз не было; они признак слабости, а он и так показал себя эгоистичным трусом. Нужно было исправить то, что ещё можно исправить, сделать то, на что он способен — вера в это заставила Макса подняться на ноги, бросить кошелёк бармену и медленно, стараясь держаться прямо, выйти на улицу, откуда сразу же трансгрессировать, не рассмотрев даже, день сейчас или ночь, дождь или ясный день.

Минуты спустя он поймал себя на том, что стоит и бездумно пялится, запрокинув голову, в светло-серое небо, с которого прямо ему на лицо падает крупными хлопьями снег. Сбросив наважденье, Макс неспешно поднялся по двум ступенькам к задней двери своего венского дома и вскоре шагнул в тепло. Он закрыл дверь, когда перед ним возник эльф-домовик.

— Хозяин! — в голосе слуги была радость. — С возвращением, хозяин!.. — эльф торопливо подхватил плащ, который Макс не глядя скинул с плеч.

Не обращая внимания на его лопотание, Макс прошёл по коридору в холл, к парадной лестнице, но возле неё остановился.

— Где моя жена?

— Хозяйка в гостиной на первом этаже, — мгновенно ответил эльф.

Макс кивнул сам себе, собирая решимость, — прежде чем представать перед родителями, стоило испытать свои силы на этой части семьи. Однако уже подходя к комнате он услышала голос, заставивший его замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться на пороге.

— Но что потом сбылось со мной —
Не помню… Свет казался тьмой,
Тьма — светом; воздух исчезал;
В оцепенении стоял,
Без памяти, без бытия,
Меж камней хладным камнем я;
И виделось, как в тяжком сне,
Всё бледным, тёмным, тусклым мне;
Всё в мутную слилося тень;
То не было ни ночь, ни день,
Ни тяжкий свет тюрьмы моей,
Столь ненавистный для очей:
То было — тьма без темноты;
То было — бездна пустоты
Без протяженья и границ;
То были образы без лиц;
То страшный мир какой-то был,
Без неба, света и светил,
Без времени, без дней и лет,
Без Промысла, без благ и бед,
Ни жизнь, ни смерть — как сон гробов,
Как океан без берегов,
Задавленный тяжёлой мглой,
Недвижный, тёмный и немой.[13]

В гостиной все шторы были задёрнуты, несмотря на день, и сухо потрескивал поленьями горящий камин. Эльза читала вслух, а Локи лежал рядом на диване, положив голову ей на колени; пальцами свободной от книги руки Эльза рассеянно водила по голове дога, и тот, прижав уши к голове, уныло и тихо дышал.

— Господи, — прошептала Эльза, её едва было слышно за треском камина, — пусть он вернётся, прошу, прошу…

Глубоко вздохнув, сосредотачиваясь, Макс сделал несколько движений палочкой, снимая с себя защиту. В тот же момент Локи вскинул голову, навострив уши, принюхался и тут же сорвался с места так резко, что заставил Эльзу вскрикнуть от удивления, и бросился к Максу, принялся метаться вокруг него, бешено виляя хвостом. «Вот преданный друг», — подумал Макс с усмешкой и погладил пса, а после перевёл взгляд на жену.

Она поднялась с дивана, положила на сидение книгу, делая это медленно, будто во сне, — и смотрела на него, смотрела, смотрела, и в глазах её заблестели слёзы. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем Эльза бросилась Максу на грудь, уткнулась лицом, заливая рубашку слезами.

— Не стоит, — сказал Макс, и только теперь заметил, как загрубел его голос от долгого молчания. — Запачкаетесь в грязи места, где я был.