Орёл, несущий копьё [СИ]

Однако пока ты не бросил письмо, перейду к главному. Всё время до похорон Максимилиан был очень подавлен, буквально уничтожен произошедшим; сразу же после церемонии, когда мы вернулись в замок, он сделался буйным, уничтожил обстановку в одном из залов, после чего ушёл, и с тех пор его никто не видел, не было даже весточки. Найти его не удалось никакими способами — он хорошо обезопасил себя… я хочу верить, что это правда, а не то, чего я и его родители так боимся. Я в страхе перед тем, что Максимилиан может совершить, когда он настолько не контролирует себя. Но больше даже, чем за последствия поступков Максимилиана, я боюсь за него самого — мы все знаем, как дорог был ему брат, и ты, как человек, который ближе всех для него к понятию «друг», должен понимать его состояние. Из-за всего этого я не сплю ночами, мучимая видениями страшных безумств, на которые мой супруг может пойти от горя, и даже снотворные мне не помогают, а наш семейный целитель говорит, что с учётом моего положения прописать более сильные не может…

Я в отчаянии, Адлер, и не знаю, что делать. Поэтому прошу, если у тебя есть хотя бы капля семейных чувств ко мне, помоги найти моего мужа!

С надеждой,

Эльза

— Сколько эмоций, — протянул Адлер и бросил письмо на журнальный столик, заваленный пергаментами. Эльза редко была так эмоциональна, особенно в письмах или при личном общении с ним; кажется, замужество уже начало менять её, и, по всей видимости, в сторону истерички. «Забила тревогу она как-то рано — ещё и недели не прошло с похорон Георга и того, как Макс по её словам исчез. Понятно ведь, что Максу нужно время, чтобы смириться, — он в раздумье покосился на послание. — Хотя странно, что даже барон не может его найти — это с учётом всех возможностей и при том, что Макс никогда не таился от отца, являлся по первому его требованию…»

Невидяще глядя перед собой, Адлер стал выбивать ритм на подлокотнике кресла. Сейчас Макс пребывает в очень шатком душевном состоянии — гибель брата выбила из-под него опору. Следовательно, нет лучше времени, чтобы помочь Максу склониться… в нужную сторону. «Стоит попробовать», — решил Адлер и, найдя чистый пергамент и обмакнув перо в чернила, написал:

Дорогая Эльза,

Я сам обеспокоен отсутствием вестей от Макса, но счёл, что ему нужно дать время на то, чтобы прийти в себя, побыть с семьёй. Но если всё обстоит так, как ты написала… разумеется, я приложу все усилия к тому, чтобы найти его. Быть может, дружбу мы и потеряли, но Макс по-прежнему остаётся товарищем, судьба которого мне не безразлична. Ради него и ради тебя я сделаю всё возможное.

Адлер

— Тилль, — старый эльф появился с обычным хлопком и отвесил поклон. — Доставь моей кузине как можно скорее. На словах передай мою просьбу в случае, если её муж объявится дома раньше, чем я найду его, сообщить мне. Только в максимально вежливой и участливой форме.

— Как прикажете, хозяин, — отозвался эльф и исчез.

Достав из кармана записную книжку со знаком Семёрки, Адлер написал три послания на страницах, зачарованных для личной переписки:

«Не понять, почему ты ушёл, невозможно. Но Макс, пора вернуться — твоей семье и так достаточно тяжело».

«Влад, попробуй узнать через наших информаторов что-нибудь о Максе. Эльза подняла тревогу, его не могут найти».

«Неделя прошла, Деян. Возвращайся завтра вечером — есть разговор».

На последние два он вскоре получил короткие подтверждения, что приказ принят. Первое так и осталось без ответа.

* * *

Встреча с герром Мецлером на следующий день проходила в берлинском доме Штайнеров — первый заместитель министра открыто поддерживал «Ассоциацию», и в его совместных обедах с её главой не было ничего необычного.

— На встрече также будет герр Баумер, — сообщил Влад утром после прочтения письма от отца. — Он секретарь Верховного суда и второй человек в «Ассоциации».

Адлер кивнул — он знал, кто такой Штефан Баумер. Как и Штайнер-старший, Баумер был чистокровным из редкого числа тех, кто ставит прогресс выше древних устоев; в своё время именно он помог Фрицу Мецлеру, амбициозному маглорождённому с правильными идеями, но без гроша за душой, построить организацию, которая теперь, двадцать лет спустя, приобрела огромный вес на политической арене Европы.

— Таких, как Баумер и твой отец, нам нужно больше, хотя найти их и сложно, — когда они трансгрессировали на площадку на заднем дворе дома Штайнеров, заметил Адлер Владу. — Впрочем, нам нужны борцы и другого толка.

— Мне удалось выйти на главу той радикально настроенной группы, о которой мы говорили ранее, — сообщил Влад, — однако без твоей отмашки я с ним не связывался.

— Всё правильно, — одобрил Адлер и поднялся по ступенькам к двери.

Они пришли вовремя, но позже прочих — Мецлер и Баумер уже были со Штайнером-старшим в гостиной.

— Я полагаю, — произнёс Баумер, разглядывая его, — вы и есть юный герр Гриндевальд?

— Именно так, — Адлер вежливо склонил голову. — Рад знакомству, герр Баумер, герр Мецлер.