Оргвопрос. Об успешных формах революционной организации

Единственное, чего контрреволюция не взяла в этой области у революции, — это просветительскую, обучающую, демократическую функцию революционных клубов, мест, где рядовые республиканцы учились мыслить политически и выстраивать свою позицию, открыто обсуждая политические темы, приобретать опыт публичных выступлений и развивать (у кого были задатки) ораторский талант. Эта функция оказалась главной уже для следующего поколения революционных клубов — клубов французской буржуазно-демократической революции 1848 года, клубов, где доведенные нищетой до состояния дикости рабочие учились выходить из этой дикости, обретали собственный голос, учились рациональной политической мысли и рациональному политическому высказыванию. Однако клубы 1848 года уже не были клубами, диктовавшими свою волю правительству, так как само правительство было правительством классового врага. И, разумеется, это правительство закрыло революционные клубы сразу, как только смогло. Говоря иначе, к тому времени клубы уже не были формой успешной революционной организации.

Чем ответили революционные силы на найденный контрреволюцией способ нейтрализации революционных клубов? Они наощупь, опытным путем нашли новые формы революционной организации: карбонарские венты. Что такое карбонарская вента? Это высокодисциплинированная тайная вооруженная заговорщическая организация. Эта форма была найдена не сразу. Ей непосредственно предшествовали обычные подпольные заговорщические организации вроде бабувистских[4]. На первый взгляд, перед нами — отступление к классической предысторической форме революционной организации. Но это не так. Карбонарская вента отличалась от предысторической тайной организации, во-первых, тем, что уже не была религиозной структурой, а была именно авангардной политической организацией, то есть высшей формой классовой организации; во-вторых, тем, что имела разработанную идеологию, социальный идеал и детально разработанный план действий; в-третьих, тем, что изначально была вооруженной организацией (нередко даже формально военной — карбонарские венты (даже если они так не назывались) зачастую создавались в регулярной армии, из профессиональных офицеров; именно к карбонарским вентам как форме революционной организации относятся декабристские общества в России); в-четвертых, тем, что в этих обществах впервые возникла революционная дисциплина — как соединение идейной убежденности с военной дисциплиной[5].

Стратегия и тактика карбонарской венты предполагали: заговор с целью организации вооруженного восстания, насаждение революционных ячеек (дочерних вент), организацию восстания с последующим взятием власти, то есть превращение восстания в революцию. Классовый враг опять оказался в целом не подготовлен к противостоянию новой тактике: он уже обзавелся тайной полицией, однако эта полиция способна была вылавливать пропагандистов и заговорщиков, но не противостоять фактически небольшим революционным армиям. Поэтому, если не считать случаев плохо подготовленных и поспешных выступлений, карбонарские венты в 20—30-е годы XIX века смогли так «легко» совершить революции — в Испании, Франции, в итальянских государствах.

Однако классовый враг довольно быстро нашел противоядие. Этим противоядием стала мощная, разветвленная, обладающая чрезвычайными правами политическая полиция (а еще лучше — несколько конкурирующих). Разумеется, это требовало очень больших денежных расходов, но тактика (позаимствованная, очевидно, у Наполеона, который создал настолько разветвленную и эффективную политическую полицию, что смог свести к минимуму внутреннюю опасность в Империи) себя оправдала: революционные организации, построенные по типу карбонарских вент, везде терпели поражение за поражением — политическая полиция раскрывала заговоры раньше, чем те становились действительно опасными, либо заговорщикам приходилось выступать преждевременно и малыми силами, обрекая себя на поражение[6].