Орфей и Ника

– То, что он считается на «тюрположении», вас не должно смущать, Виктория Николаевна. Вы ведь познакомились с Сергеем Павловичем?

Вначале Ника не сообразила, о ком речь, затем до нее дошло: Пустельга! Интересно, знал ли Сергей обо всем этом? Похоже, нет…

– Сергей Павлович находится во всесоюзном розыске по совершенно нелепому обвинению, что не мешает ему активно работать. Жизнь – странная штука. Когда все завершится, вы, думаю, несколько смягчите свои крайние взгляды…

Ника молчала. Отвечать было нечего. Орфей – сотрудник Большого Дома? Сломали, заставили работать? Но подневольным зэкам не присваивают высоких званий, не надевают форму, не выдают оружия… Неужели он лгал? Ей, друзьям? Хорошо законспирированный сотрудник – то скромный служащий, то бесправный зэк… Ника беспомощно оглянулась, взгляд упал на искаженное болью лицо Христа. Слеза, странная слеза, словно не желающая падать… Бог, не сумевший спасти людей…

И тут словно завеса упала с глаз. Как она могла подумать! Кому она верит? Бумажки, фотографии – что они доказывают? Орфей, прости…

– Хорошо, я поняла… – Ника произнесла это как можно спокойнее, хотя хотелось кричать – от ненависти и злости. Флавий и Пустельга предупреждали ее! Не верить! Ничему не верить! Как же мог Орфей быть «малиновым», если не пострадали ни Терапевт, ни Флавий, ни Марк? Или они тоже – сотрудники Большого Дома? Нет, господин Иванов, плохо работаете…

– Я вижу, вы успокоились, – заметил ее собеседник. Она действительно успокоилась, Нике даже стало весело. Значит, о группе «малиновые» не догадываются! И о том, что она – одна из друзей Флавия и Терапевта, тоже! Иначе ее не пытались бы обмануть столь грубо! Ошиблись! Товарищ Иванов вce-таки дал маху! Они не всесильны!

– У меня к вам неожиданный вопрос, Виктория Николаевна. – Иванов, сочтя, похоже, этот раунд наигранным, заговорил о другом: – Фамилия вашей матушки Бартеньева? Из князей Бартеньевых?

– Да… – После всего анкетные вопросы показались странными и нелепыми.

– Бартеньевы по одной из линий были, кажется, потомками одного известного рода. Тоже княжеского…

Ника пожала плечами:

– Я никогда этого не скрывала. Бартеньевы – далекие потомки Курбских. Но не той линии, к которой принадлежал князь Андрей…

– Хорошо… Извините за любопытство… Виктория Николаевна, прежде чем мы подведем некоторые итоги, вынужден задать вам еще несколько вопросов. Вы по-прежнему желаете помочь Юрию Петровичу?

– Конечно! – Ника заставила себя усмехнуться. – А что, по-вашему, должно заставить меня думать иначе?

– Нет-нет, что вы… Видите ли, хотеть можно по-разному… Вы уже поняли, что ничего страшного после выздоровления Юрию Петровичу не грозит. Он продолжит свою работу, надеюсь, успешно. Но чтобы это случилось, придется очень рискнуть. Догадываетесь, кому?

– Догадываюсь. – Ника почувствовала, как забилось сердце. Что-то у Иванова припасено напоследок. Что-то особое.

– Скажу честно: вылечить Юрия Петровича возможно, но тот, кто будет этому помогать, сильно рискует. И не здоровьем – жизнью. Процент риска… Иванов на мгновение задумался, – повыше, чем у летчика-испытателя. Подробности вы узнаете позже, сейчас скажите лишь – согласны?

Рискнуть жизнью ради Орфея? И только? Ника чуть не рассмеялась. Если бы и остальное было так просто! Ей захотелось крикнуть это в лицо невидимому врагу, но в последний момент Ника сумела сдержаться. Нет, он не должен почувствовать! Спокойнее, богиня Победы…

– Вы, наверно, уже догадались, что я согласна. О каких это подробностях вы говорили?

Повисло молчание, наконец темный силуэт колыхнулся, Иванов встал:

– Ну что ж, давайте поговорим о подробностях…

7. ЭХО И ПУСТОТА

Солнце грело почти по-летнему, и Сергей впервые вышел погулять в халате, не надевая пальто. Впрочем, в больничном дворе – небольшом, отгороженном со всех сторон высокой стеной, – он задержался недолго. Пустельге хотелось побыть одному, толпа больных, скорбных главою, не казалась подходящей компанией. Он вышел за ворота – охрана предпочла ничего не заметить – и медленно направился вокруг здания, к лесу, что рос прямо под его окнами. Здесь было спокойно, можно отвернуться, стать спиной к огромному многоэтажному корпусу и просто смотреть на деревья, кое-где уже выстрелившие первые клейкие листочки. Весна в этом году выдалась ранней и теплой, даже жаркой…

Сергей в очередной раз достал пачку «Казбека» и, подумав, вновь спрятал ее в карман халата. Курить он почти бросил, лишь порой еще тянуло, особенно в такие минуты. Надо учиться размышлять без никотина. Тот, настоящий, Пустельга не курил, Сергей запомнил это крепко…