Орфей и Ника

– Я вспомнил! Я здоров, Прохор Иванович! Понимаете? Хотите, скажу, как я с вами познакомился? Я разговаривал с Айзенбергом, тут вошли вы и сказали, что звонят по поводу Корфа…

– Слава Богу… – Сергей с удивлением заметил, что Карабаев перекрестился. – Так вот чего за вас взялись, товарищ майор! Вовремя мы с «земелей» сообразили. Да, товарищ майор, познакомьтесь…

– Евлампий я. – Верзила протянул огромную лапищу. – Ну а чтобы проще – Женя… Прохор, я чего думаю, ко мне идти надо. Товарища майора переодеть следует…

– Нет, – Карабаев задумался, – ты, Евлампий, уходи сейчас. Я тебя сам найду. Дорогу помнишь? Парень провел фонариком по стенам.

– Ага… А ты?..

Прохор не ответил. Евлампий засуетился, выбросил наручники в темный угол и сорвал с петлиц эмблемы со щитом и мечом.

– Ты не спеши, – остановил его Карабаев. – Иди в форме, так безопаснее.

– Ага. Так точно… – Евлампий покорно кивнул, и Пустельге стало ясно, кто именно тут руководит. Здоровяк со странным именем слушался Прохора во всем.

Сергей пожал руку «земеле», и тот, пожелав удачи, шагнул в темный коридор.

– Подождем, товарищ майор. – Карабаев расположился поудобнее, словно сидел не на камнях, а в кресле. – Сейчас еще светло, часок посидим…

Пустельга не ответил: слишком многое свалилось на него за эти полчаса. Итак, Агасфер решил отправить его в подвалы Большого Дома, чтобы строптивый «детектор» осознал свое место. Но Сергея встретили не конвойные волки, а старший лейтенант Прохор Карабаев вкупе с «земелей» по имени Евлампий. Что же выходит?

– Прохор! Вы понимаете, что вы сделали? – Пустельга всерьез испугался, и уже не за себя. – Я – враг народа! Вас же за такое отдадут под трибунал!

– Да ну? – Карабаев усмехнулся. – Удивили вы меня, товарищ майор. Я-то думал, орден дадут, как товарищу Ахилло.

– Вы не понимаете! – Пустельга вскочил. – Вас могут расстрелять!

– Да расстреливали меня, – спокойно ответил старший лейтенант, – этим-то уже не напугают…

– Как? – От неожиданности Пустельга отшатнулся. Что с Карабаевым? О чем это он?

– Просто расстреливали, – все тем же тоном продолжал сибиряк, – меня, батю и брата старшего.

Отвели за село, к лесу, поставили на опушке… Батю сразу убило, а братан еще стонал, его Прошка добил. Он и в меня стрелял, да промазал: пуля у виска в землю вошла. Пьяный был Прошка… Мне руку пробило, я, как стемнело, в лес уполз, отлежался, потом добрые люди выходили…

– Постойте… Ваш отец погиб на Гражданской… – Сергей вспомнил строчки из личного дела молодого парня. Карабаев пожал плечами.

– Не-а, это у Прошки батя партизанил. Мой у Семенова служил. Да чего там, служил – мобилизовали, не спросили. Вот Прошка и не мог простить, ждал, чтобы достать батю-то. Дождался…

– Прошка? – У того, кто сводил счеты с семьей старшего лейтенанта, почему-то оказалось знакомое имя.

– Ну, Прошка. Прохор Карабаев, братан двоюродный. Участковым у нас был. В тридцатом, как колхоз стали организовывать, он семью нашу в первую категорию записал…

Первая категория? Сергей вспомнил: раскулачиваемые делились на три разряда. Первый – особо опасные враги, их судили на месте.

– Он не только нас сгубил, Прошка-то, – продолжал старший лейтенант тем же спокойным, внешне равнодушным голосом, – восемь семей разорил: кого постреляли, кого отправили на кулички. Мамку и сестру сослали – так и не нашел… Лютовал, Прошка, выслуживался…

– Выходит, этот Прохор – ваш двоюродный брат? – Пустельга никак не мог поверить. Он догадывался, что в тридцатом бывало всякое, но эта простая история все же поразила.

– Ну я и говорю, – кивнул Карабаев, – его батя и мой – родные братья, только его – Иван, a мой Игнат.

Сергей наконец сообразил:

– Так вы… не Карабаев?!

– Карабаев я, – сибиряк усмехнулся, – только не Прохор – Марк Игнатович. Марк – это в честь евангелиста, я в его день родился. Батя хотел Иваном назвать, да поп уперся: раз в день Марка, значит так и крестить надо…

Теперь все наконец становилось понятным. Здорово же его водили за нос!

– Айзенберга – вы?

– Я, конечно, – кивнул Марк. – Он, гад, умнющий был, сразу учуял, что в группе чужой. Стал копать, да не успел. Пришлось рискнуть, только и знал, что он меня никогда вперед не поставит. Не верил…

Почему-то правда о смерти майора не поразили Ведь так и думали, что в группе есть чужак! Об этом говорил ему сам Карабаев – прямо в лицо!

– А как вы, Прохор, то есть, простите, Марк, и НКВД попали?

– Да просто. Полгода в тайге отсиживался, а по том Прошку в Омск вызвали – в спецшколу. Выслужился… Ну, я его и встретил дорогой. Даже фотографию менять не пришлось. Батяни наши близнецами были, так что и нас с Прошкой спутать можно.

Пустельга молча кивнул. Прекрасно продуманная и смело проведенная операция внедрения. Ну и нервы же у этого парня!

– Меня зачем выручили?

Сибиряк не ответил, и Сергей заторопился:

– Марк, я вам, конечно… То есть без всякого «конечно», я вам на всю жизнь благодарен, но я не враг Советской власти! Я не могу, не буду сотрудничать с «Вандеей»! Если вы действовали по приказу подполья, то лучше дайте револьвер: застрелюсь – и точка…