Орфей и Ника

Звук собственного голоса почему-то испугал. Проверяющий опустил руку, на его неподвижном лице промелькнуло что-то похожее на удивление. Резкое движение рукой – двое солдат сняли винтовки с плеч и шагнули вперед. Ника замерла. Что случилось? Она сделала что-то не так?

Солдаты стали рядом, проверяющий на мгновение задумался и достал из нагрудного кармана свисток. Ника поняла – ее не пустят. Вспомнились слова Иванова: «Ваш предок – князь Фроат». Сказать? Но почему-то показалось, что эти странные люди в темной форме ее просто не услышат. Что же делать? Неужели ей так никто и не поможет? Внезапно пришел страх, руки бессильно опустились. Ника почувствовала, как ее начинает охватывать безнадежность. Ей не уйти. Где-то там – всеведущий и всемогущий «товарищ Иванов», здесь – равнодушные ко всему солдаты с черными звездами…

– Виктория Николаевна! – Живой человеческий голос прозвучал настолько неожиданно, что она вначале не поверила. Но ей не показалось, проверяющий сделал шаг назад, и на его лице вновь проступило удивление.

– Проходите, Виктория Николаевна, вас не тронут…

Голос был знакомым. Ника оглянулась, солдаты тихо отошли в сторону. Она неуверенно шагнула вперед. Ничего не случилось, человек в темной форме вновь приложил руку к козырьку, вежливо уступив дорогу. Впереди было несколько ступенек. Ника сбежала вниз и оказалась на пустыре. Слева конвойные строили колонну, подгоняя опоздавших. Справа не было ничего, лишь голый пустырь до самого леса…

– Добрый вечер…

Она обернулась. Рядом стоял высокий старик в темном плаще. Ника вздрогнула от неожиданности:

– Варфоломей Кириллович! Здравствуйте… Вы? Откуда?

На бледных губах мелькнула улыбка:

– Подумал я, пособить вам надо. Не ошибся? Ника облегченно вздохнула:

– Спасибо вам. Я совсем растерялась… Хотелось тут же спросить обо всем, что довелось увидеть, но Ника не решилась. Ведь самым странным было именно появление старого священника. Его прислали друзья? Но Ника уже поняла: сюда, в этот ни на что не похожий край вечного молчания, попасть не так просто. Тем более – найти здесь кого-то. Вспомнились слова старика, сказанные на прощание: «Трудно будет, позовите». Так и вышло. Она действительно просила помощи, правда молча, не сказав ни слова…

Варфоломей Кириллович провел Нику мимо равнодушных солдат с черными звездами на фуражках к небольшому зданию. Виктория Николаевна вновь удивилась: возле запертой на замок двери стояла простая крестьянская телега, запряженная неказистой гривастой лошаденкой. Старик кивнул:

– Подвезу вас немного. Идти далеко, да и хлопотно. Небогато, конечно…

– А… нас пустят? – Ника неуверенно поглядела на солдат, выравнивавших выстроившуюся на пустыре колонну. – Меня чуть не арестовали…

– Пустят… – Варфоломей Кириллович ловко забрался на край телеги и взял в руки вожжи. – Тут всех пускают. Дорога широкая, идти легко…

Последние слова прозвучали как-то странно. Впрочем, выбирать было не из чего, а идти в общей колонне, да еще под конвоем, совершенно не хотелось. Ника взобралась на телегу, старик легко дернул вожжами, и неказистый экипаж тронулся…

Прибывшие тем же поездом пассажиры уже были выстроены. Солдаты заняли места вдоль и впереди строя, какой-то начальник, в той же темной форме, быстро пересчитал своих подопечных, и колонна дружно, без всякой команды, двинулась к просеке. Телега ехала медленно, и Ника смогла разглядеть тех, кто шел под конвоем. Мужчины, женщины, дети, большинство в обычной одежде, кое-кто в уже виденных робах, все без вещей. Они шагали спокойно, не переговариваясь, не пытаясь посмотреть в сторону. Конвоиры шли, закинув винтовки за спину, похоже не опасаясь побега…

– За что их? – невольно вырвалось у Ники. Старик ответил не сразу:

– Как обычно, Виктория Николаевна. Вины у многих и нет.

Ника кивнула, это было понятно. Странным казалось всеобщее равнодушие, странная покорность. Никто и не думал сопротивляться, не пытался бежать…

– Некуда, – понял ее Варфоломей Кириллович. – В этот лес человеку не попасть…

Ника вновь кивнула: лес и в самом деле был странным. Они уже подъезжали к просеке, и можно было рассмотреть огромные деревья, поросшие седым старым мхом. Между стволами плавали клочья сизого тумана, земля была покрыта слоем гниющей ломкой листвы. По небу мелькнула тень, огромная стая воробьев беззвучно пролетела над дорогой…

– Воробьи… – Ника произнесла это вслух, старик обернулся:

– Дивно?

– Не знаю…

Конечно, стаи серых птиц – не самое странное в безмолвном мире, но Нику удивило именно это. Разве городские воробьи живут в лесу?

– Еллины птиц сих «психофорами» называли, – негромко подсказал Варфоломей Кириллович, – не забыли?

Слово показалось знакомым. Да, она слыхала об этом. Ну конечно, ей рассказывал Орфей! Еще он говорил, что древние греки относились к этим смешным птицам с большим почтением. «Психофоры» – «проводники душ»? Птицы, сопровождающие души умерших…

– Значит, все-таки правда. – Ника поглядела в серое тусклое небо и произнесла то, о чем подумала сразу, как только очнулась в сумраке подземелья: – Это… не наш мир? Мы… умерли?