Орфей

- Почтеннейший, так же вопрос не стоит, - включился Кузьмич. - Разве мы, каждый из нас, властны над тем, что имеем? Вы же сами только что о себе... Да была бы наша воля, избавились бы, спаси Бог. И не надо ничего этого феноменального. Посмотрите сами, хоть кому-то из нас от этого хорошо? Карьеру мы на этом сделали, в больших миллионах ходим? Во дворцах живем, в шампанском купаемся? Да нет, почтеннейший, - Крольчатник... Вот Володенька. Людей-саламандр были единицы. Скажем, в Европе одна только малютка Ренье, маленькая графиня де Валломбрез при дворе Марии Медичи избежала костра. Ее просто сослали в замок матери, которая, говорят, тоже была саламандрой. И бабка. А ведь остальным - колпак на голову, в цепи и в хворост. Правда, приходилось закалывать, саламандры все-таки, не сгорали. Верный десяток случаев за четыреста лет. В Полинезии есть племя савау, племя огнеходцев. Вот туда бы Володеньке. Был бы ему почет и уважение. А так... пропал, исчез при невыясненных обстоятельствах. Ушел из дому и не вернулся. Но и в Крольчатник отнюдь не сразу его вытащили. Сколько вас по закрытым исследованиям мурыжили? Два года, так, Володенька? А сколько до...

Бледный покивал, глядя в огонь. Не было в нем ничего сумасшедшего и дьявольского. Какое-то особенно худое и болезненное лицо у него было сейчас.

- А бьют не кольями осиновыми, - сказал он внятно, - бьют ломиками. И железной арматурой. - И выпрямился вновь очень прямо.

- Ну вот. А вы спрашиваете, почтеннейший, - продолжил Кузьмич Евстафьевич, - чего мы от вас ждем. Вам самому должно быть виднее - чего. Да только на вас и осталась надежда.

Ксюха, дико глянув на Юношу после его слов, поднялась, ушла в темноту. Я облизал губы.

- Погодите. Давайте сначала. Как будто с чистого листа. Например, мне все надо разжевывать до кашки. Первое. Я абсолютно убежден, что "Объект-36", он же Территория, он же, по-местному, Крольчатник, есть... м-м, что-то вроде секретной базы, где собраны... ну, люди, обладающие паранормальными способностями, аномалы, и где их выдерживают в промежутках между привлечениями к тем или иным экспериментам спецслужб. Это так? По крайней мере, мой путь сюда был таким. Второе. Для простых аномалов, если так можно выразиться, нас тут слишком уж мало. Все-таки людей с паранормальными свойствами - в избытке. Для того чтобы их заметили, протестировали и привлекли соответствующие службы в том варианте, в каком они существуют в наш просвещенный век, вполне достаточно. Захоти эти молодцы (я невольно произнес "молодцы" на манер Гордеева), и в этих двух десятках домиков в четыре яруса нар не уместились бы. Колдунами да ведьмами дорожки б мостили. Не стыкуется. Значит, что-то не так. Третье. Если бы нас планировали привлекать, то выходы за Ворота были бы явлением обыденным. Я, кстати, так Правдивого и понял сперва, дезориентировал он меня. Однако и этого нет, активность вызовов представляется некой ломкой привычного. Значит, привычное - изоляция. Возникает вопрос, кому она нужна, и почему именно мы. И наконец, четвертое. Ворота. Стены. Это фантастическое, по-другому не назову, явление над ними. Которое не пропускает никого и ничего. Я не знаю, присутствующие, может быть, привыкли, а я не могу. Я, по сути, обыкновенный человек, хоть творятся - творились - вокруг меня странные явления, но то, что я увидел здесь, ни понять, ни называть в каких-то более или менее ясных рамках я не могу. Да, и пятое, - ради чего стоило так тянуть с этим разговором? Неужели нельзя было как-то по-человечески... А!

Я махнул рукой, уставился в пламя с видом горькой обиды и недоумения. Мол, за что ж вы меня так. Разъяснили бы, мол, сразу дурачку. Это очень полезно - вовремя обидеться. Только не переборщить, и все тебе сразу скажут. Скажут под соусом жалости или под соусом грубой насмешки и издевательства, но обязательно. Как же не поглумиться над головой склоненною, не показать, какой сам лучше-всех-знающий, а ты говно. Посмотрим...

Голос Семы по ту сторону костра сказал:

- Он не знает.

- Скажи ему, - Бледный.

- Скажи сам.

- Какая мне вера - стукач. На что стучать, зачем - это ему в голову не приходит. Пусть Кузьма Евстафьевич скажет. Он убедительный.

- Игорь, бумагу и принадлежности вам подкладывала я. - Наташа Наша вновь стояла, засунув руки в кармашки. Вернулась к огню и присела на бревно Ксюха. - Туда, за Ворота, после того, как вас привезли, на третий день вызвали меня. Посоветовали. Очень настоятельно. А разговаривали со мной другие. Тут вы правы, все там поменялось. Но я больше не буду. У меня бумага кончилась, а Правдивого нет, некому уловить пожелание и восполнить запас.

- А вы не пробовали, - сказал я, борясь со своей злостью, - пожелать, чтобы стенки эти развалились к едрене фене? Чтобы те, кто нас сюда засунул, думать о нас забыли, а мы, каждый, вернулись к нормальной жизни? Чтобы к Воротам не вызывали, а вызовут - как все-таки делается? - так не пошли бы? Что вы все тут, как... как мешком пыльным пришибленные? Покорные? Чудотворцы, ё... вашу мать! Люди вы или кто?