Орфей

- Тогда... Гарь, когда меня спросят, что я должна отвечать им? Ведь меня спросят? Потому что то, что со мной, - это тоже сверхъестественное?

- Ежа, ты задаешь вопросы... Мне бы очень не хотелось, чтоб было так. Чтобы тебя кто-то о чем-то спрашивал. Ты себе просто не представляешь, сколько их, желающих разузнать. А сколько еще тех, кто желает, чтобы ответы никогда не прозвучали... Вот видишь, я тебе все сказал. Еще сегодня ночью я не знал, как это сделать, а теперь... вот.

Я испытывал почти облегчение. Ежка положила мне пальцы на гипс.

- Там золото-брильянты, - быстро сказал я. - А детям мороженое. О, кстати...

- Ты мне еще много-много не сказал, - задумчиво проговорила Ежик, перебирая мои холодные пальцы, на которых еще оставался несмывшийся белый след. - Но это все равно. Я ведь тебе тоже многого не говорю. Наверное, и должно быть так. Это со временем мы друг другу все расскажем. Ты мне, а я тебе. И нам скучно станет. Нет, погоди. Я о главном сейчас. Сверхъестественное - ну, пусть. Я ведь и до него сказала, что я тебя люблю.

- И я...

- И ты. Погоди, Гарька. Вот. Это самое главное. Это помогло тебе вернуть меня... Вернуть. Неважно, как. Неважно, с помощью кого. Или чего. А сейчас мы с тобой вместе, тут, и нам хорошо. А если спрашивать нас начнут, то мы и ответим. Почему нет? Что нам, жалко? И не мучься ты, забудь о них обо всех. Понимаешь, главное - о плохом забыть, а о хорошем помнить. И больше ничего не надо.

- Конечно.

- Нам ведь обещали, что мы будем жить вечно? Твои слова?

Надо же, подумал, запомнила.

- Меня могли ввести в заблуждение. Самым подлым и бесчестным образом.

- Тогда дуэль?

- Дуэль! - Это уже начинались наши игры. Господи! Ежка, Ежа, Женя, Женечка, Ежичек мой была со мною, о чем постороннем я еще мог думать! Да провалитесь все Миры со всеми Перевозчиками, а также Сергей Иваныч с НИИТоВами и Присматривающие с Решениями!

Ежка пила свой "Амаретто" и гримасничала:

- К старости мужчины становятся слезливыми и сентиментальными. Особенно писатели. - О нет, она мне спуску давать не собиралась.

- Это от ветра и мусора, - пробурчал я, делая вид, что ковыряюсь в глазу. - Засушливое лето. - Я показал на лужи кругом.

- Говорят, для творчества больше всего пригодны тюрьмы и маяки. Ты что-нибудь сотворил там?

Я вздрогнул, и она это почувствовала.

- Да вообще-то есть одна штучка, - сказал я поспешно. И небрежно. Этот привез. Сергей Иваныч. В смысле, книгу. Новый роман. Уже старый. Так получилось... Который во вторую смену. Он вышел.

- И ты промолчал? Негодяй. Ты будешь лишен счастья лицезреть меня в новых трусиках и даже без них. Между прочим, напоминаю некоторым, что более во грехе жить не собираюсь. Или официальная регистрация, или убирайся вон.

- Предложение, ты хотела сказать? Официальное? Я могу прямо сейчас.

- Фу! - Женя сморщила нос. - Предложение... Из предложений в случае чего алиментов не сошьешь. Мы б тогда все миллионщицами ходили, если б с каждого предложения хоть по копеечке падало. Фигушки! Штамп - лиловая печать, и плевать мне, сколько их там у тебя в паспорте до меня стоит. Мой будет последний, и только один. Там, кстати, так и рассчитано, что места больше нету. Специально для вас, кобелей, умная баба какая-нибудь придумала, помоги ей Господь...

- В том и загвоздка. Ставить некуда. Ни у тебя, ни у меня...

- Сделают. Те, кто вопросы задавать любит. А иначе знаешь им чего? И не вздумай грохнуться на колени в этой тошниловке и картинно признаваться мне в любви. Все равно, кроме вон тех двух алкашей, никто не услышит. А еще знаешь, меня какая форма предложения бесит?

Ежкин нос заострился, глазищи серо засверкали. Это была моя Ежка, Господи. Живая. Невредимая снаружи, а что внутри - излечим. Я этот Мир наизнанку выверну, а с ней ничего не случится. Прав Винни, компонент мой шизоидный, жаль, ты редко появляешься.

- Еще, знаешь, такой вариант: зрелая пара, и уже многолетний круг друзей, и все живут, и она все ждет, а он никак не решится, и все их уговаривают, каждого по одному, и наконец он на каком-нибудь дне рождения это уже когда за сорок - выносит кольца, про которые все давно знали, и громко объявляет, толстозадая невеста краснеет с большой натугой вроде от смущения, а на самом деле от стыда - сколько ждать-то можно было, - и все умиляются, восхищаются, пьют теплое шампанское...

Ежка поперхнулась, вскочила, махнув рукой: сиди, сиди. Убежала, вернулась с бокалом шампанского. Сделала несколько глотков.

- Никогда не тяни таких длинных фраз, - посоветовал я. - Хоть придаточных, хоть сложносочиненных. Фраза любит точку в середине. Но толстозадая невеста - это ничего себе. Объемный образ. Ай лайк. И почему шампанское теплое? У них нет холодильника?

- Потому что за... - Никак не могла откашляться - За занавеской стояло. На подоконнике.

- Хорошо. - Я протянул руку к ее бокалу, задержал - будь что будет! чуть пригубил. Совсем чуть-чуть, чтобы только вкус вспомнить. - Сцена есть. Вижу. Верю. Уж молчу, что теперь я еще на три с половиной года тебя старше. На четыре почти. Каково мне? А ты обзываешься.